— То есть, если я вернусь в свое тело, его душа перестанет существовать.

— Да.

— А другие варианты есть?

Спросил я, держа в уме слепок своего оцифрованного разума. Потому что там, в темном отражении другого мира, где я своей смертью открыл дорогу Валере на светлую сторону, остался блок сохранения моей личности.

Если бы я был одержимым, эта смерть — на темной стороне, стала бы для меня окончательной. Но установленный с помощью Маши блок сохранения личности, если ей верить, безо всякой магии. Поэтому то, что одержимому смерть, бионическому человеку — ехало-болело.

— Конечно, другие варианты есть, — улыбнулся Астерот. — Иначе зачем бы я здесь появился?

— Так может меня по-быстрому обратно, блок сохранения личности же остался… Он же остался? — с замиранием сердца спросил я.

— Да, блок остался. Но, видишь ли, в чем дело: есть мироздание. И в нем нет правил. Но в то же время есть правила, которые нельзя нарушать.

— И какое правило нельзя нарушать?

— Это не то, чтобы правило. Но в одном мире не может возродиться две ипостаси одной души. Для возвращения к жизни всегда вакантно лишь одно место, — еще шире, словно Чеширский кот, улыбнулся Астерот.

— То есть, сейчас Саманта в том мире воскресит меня, того меня, первого, использовав для этого кукри…

— Да.

— И после этого воскресить этого «меня», — коснулся я ладонью груди, — станет невозможным?

— Ты прав.

— Так а… тогда какие варианты для меня? Для меня, — вновь уточняюще похлопал я рукой в грудь.

— Разнообразные. Правда, всего два. Первый, — кивнул Астерот на компанию в другом конце салона, я уже озвучил: — Ты можешь остаться здесь, в своем прежнем мире в своем прежнем теле, вернувшись в свою прежнюю жизнь, которая никогда не станет прежней…

Астерот сделал паузу специально.

— И заплачу за это душой Олега, — произнес я то, что архидемон хотел от меня услышать.

— Exactly, как ты любишь выражаться на англосаксонском языке. Именно так.

— Или?

— Или ждать, — улыбнулся архидемон, даже не скрывающий наслаждения от беседы.

— Ждать чего?

— Того, что тебе, тому тебе, которого вернет к жизни Саманта, станет тесно в отдельно взятом мире, и ты его покинешь.

— То есть, если…

— Нет, — покачал головой Астерот, не дав мне договорить. — Игдрассиль, как ты его представляешь в виде Терры, ее отражений и связанных миров — таких, как уже известные людям Инферно или Лимб, это единый мир. Имеет место неточность в формулировках — Инферно, Лимб, Изнанка, темное отражение — это не отдельные миры. Это все планы и отражения одного, истинного мира. И пересечение «тобой» границы между Террой и Инферно не даст возможность тебе, своему дублю, возродиться.

— На что же мне тогда надеяться?

— Помнишь, что именно ты мне как-то пересказывал о Колесе миров, как его представляют великие умы твоего нового мира?

— Конечно помню.

— От этого представления правда невероятно далека, вселенная намного сложнее. Но для простоты понимания, давай назовем это Сферой. Сфера миров, в которой таких колес пересекается тысячи. Представил?

— So so, — кивнул я, сделав неопределенное движение рукой. — Я простой сержант запаса, но все же не совсем безнадежен.

Астерот в ответ с удовольствием рассмеялся.