— Вот весной и сходим. Теперь пополам разделиться можно будет. Одни дом ставят, а другие золото добывают.

— И как ты собираешься воинов делить? — с интересом спросил старик.

— Просто. Один корабль наш, один ваш. Капитаном на нашем корабле Рольф пойдёт. Вторым кораблём Брок командовать будет. Нашим кормчим Юрген будет. Всё равно второго у нас пока нет, а он все пути-дороги сам повидал. Книгочей с ними пойдёт. В переговорах и торге ему равных нет. Да и с купцом у него свои дела. Так что всё должно пройти нормально, — ответил Свейн.

— А старшим в походе кто будет? — не унимался старик.

— В том, что до похода и драки, Брок. А в том, что до торговли, книгочей. Но решать всё сообща будут. Без общего согласия никаких дел не будет. И ещё, если книгочей сказал, так то и быть должно, так, а не по-другому. Ты слышал меня, Брок?

— Я слышал тебя, Свейн. Так и будет, слово даю, — решительно кивнул ярл.

— Что-то ты больно покладист, ярл, — проворчал Анхель.

— А что тут удивительного? — не понял Брок. — Они знают, куда идти, знают, к кому идти, в торговых делах главные опять они. Так с чего мне возражать? Дойдёт до драки, тогда и моё время придёт командовать, а так мне и самому проще будет. Тем более что от дела меня не отодвигают. Сам же слышал, всё вместе решать будем.

Удивлённо покачав головой, Анхель тяжело вздохнул и, поднявшись, молча вышел из дома.

— Что это с ним? — насторожился Вадим.

— Они с Леворуким полтора десятка лет вместе ходили. Побратимами были. А теперь он один остался. Сам понимаешь, нелегко такое пережить. А тут ещё и с кланом беда, — вздохнул один из стариков.

— Выходит, он просто не может другого ярла принять? — переспросил Вадим.

— Нам всем это принять тяжело, да выхода другого нет. Пропадём мы одни. Уже сейчас в клане ни порядка, ни лада нет. Споры одни. А что дальше будет?

— Жизнь дальше будет, — громко ответил ему Рольф, решительно шагнув вперёд. — Жизнь. Думаете, только вашему клану тяжело? Нет. Было время, когда нам ещё тяжелее было. Лучшие воины с моря не вернулись, чума всех женщин и детей унесла. Дома своего, и то не осталось. А тут ещё Рыжий этот на наши головы выискался. Потому и говорю, что дальше новая жизнь будет.

Слушавшие его старики понимающе переглянулись и снова закивали седыми головами, признавая его правоту. Сообразив, что гигант подсказал ему правильный тон в разговоре с кормчим Леворукого, Вадим развернулся, вышел из дома и наткнулся взглядом на одинокую фигуру мужчины. Медленно подойдя к Анхелю, Вадим негромко кашлянул и, сложив руки на пряжке пояса, тихо сказал:

— Я сочувствую твоему горю, Анхель. Я не успел его хорошо узнать, но он мне понравился.

— Чем? — удивлённо спросил кормчий, поворачиваясь к Вадиму всем телом.

— Он умел думать не только о себе, но и о тех, кто рядом. А главное, он умел принимать трудные, отчаянные решения. Решения, принимая которые, он сам сознательно ставил себя в нелёгкое положение. Глупец сказал бы, что он выставлял себя на посмешище, я же скажу, что он поступал по совести.

— Спасибо, — тихо вздохнул Анхель. — Ты прав. Мне его не хватает. Умом я понимаю, что союз с вами — самый лучший выход для всего клана, а душа словно огнём горит.

— Знаю, — кивнул Вадим. — Потому и пришёл поговорить с тобой. С глазу на глаз. Там, в доме, многие думают, что мы уже стали врагами, но это не так.

— Разве? А я думал, ты пришёл мне морду бить, — грустно усмехнулся Анхель.