— Тела просто в воду скинули?

— А как ещё-то?

— Нужно было пробить желудок, мочевой пузырь и вспороть живот. Тогда точно не всплывут, — наставительно ответил Вадим, глядя ему прямо в глаза.

— Не всплывут. Мы там стаю касаток видели, — не совсем уверенно ответил Рольф.

— Ну, будем надеяться, что касатки доберутся до них первыми, — усмехнулся Вадим.

Заметив, что найдёныш о чём-то беседует с вернувшимся гигантом, Свейн не спеша подошёл к ним и, удивлённо покосившись на Вадима, проворчал:

— Барку хорошо закрепили?

— На якоре стоит. Парни палубу отмоют и придут, — кивнул Рольф.

— Спокойно прошло?

— Да как сказать… — задумчиво протянул гигант. — Со связанными руками не поспоришь. В общем, сначала трупы выбросили, а потом за живых взялись. Только вот Валдин говорит, что нужно было их для начала выпотрошить, словно треску, а уж потом за борт отправлять.

— Это ещё зачем? — растерялся Свейн.

— Чтобы не всплыли, — коротко пояснил Вадим.

— А даже если и всплывут, и что? — продолжал недоумевать ярл.

— Если за ними отправят поисковую партию… — начал Вадим, но, сообразив, что его понесло куда-то не туда, быстро перевёл разговор в другое русло: — В общем, если их искать начнут и наткнутся на порубленные тела, сразу станет ясно: был бой. Корабли пропали, тела посреди моря. А раз был бой и они все без доспехов, то бой был где-то на берегу. Остаётся только обыскать ближайший берег.

— И кому придёт в голову их искать? Да даже если и станут искать, в этих местах сильные течения, так что берег, который придётся обыскивать, будет очень длинным, — задумчиво протянул Свейн. — Но совет твой нужно запомнить. Только объясни, зачем тела потрошить?

— Трупный газ. Он скапливается в кишках и заставляет труп раздуваться и всплывать. А если вспороть желудок, мочевой пузырь и разрезать живот, то газ будет выходить, и тело не всплывёт.

— Так просто? — удивился ярл.

— Очень часто то, что кажется сложным, оказывается простым, — усмехнулся Вадим.

— Ты знаешь не самые приятные вещи, но не любишь их делать. Почему? — неожиданно спросил Свейн. — Ведь ты воин, и должен это уметь.

— Уметь, делать и избегать такого дела — разные вещи. Я уже говорил, в нашем времени другое оружие. От него остаются маленькие круглые раны, значит, и крови вытекает немного. И ещё реже в наших войнах пользуются кинжалами. А с вашим оружием я иногда чувствую себя мясником на бойне. Поэтому и стараюсь делать всё, чтобы нанесённые мной раны были смертельными.

— Похоже, я должен извиниться перед тобой, книгочей, — задумчиво протянул Свейн. — Я решил, что ты просто боишься убивать. Так бывает. Человек становится воином, учится управляться с оружием, а потом вдруг понимает, что не может больше убивать. И тогда он становится торговцем или жрецом. Ты книгочей, хоть и говорил, что был воином, но я заметил, что каждый раз, когда должно пролиться много крови, ты стараешься придумать что-нибудь такое, что поможет тебе избежать этого. Но, как видно, я ошибся.

— Ладно, давай забудем об этом, — с заметным облегчением выдохнул Вадим.

— Надеюсь, ты не в обиде? — насторожённо спросил Свейн.

— Я же сказал, давай забудем.

Кивнув, ярл окликнул пробегавшую мимо рабыню и, приказав ей принести вина, грустно покачал головой:

— Вот уж не думал, что когда-нибудь мне придётся прятаться от всех подряд, подобно трусливому леммингу.