Мать покойного Фомичева при этих словах закричала еще сильнее. Участковый нахмурился и, раскинув руки в стороны, сделал шаг вперед.

– Вот что, граждане, – сурово сказал он. – Не на что тут смотреть. А ну, расходитесь по хорошему. Я потом отдельно всех вызову и опрошу.

– Что же это делается, Леша? – спросил пожилой мужчина в сильно мятом пиджаке.

– Не до тебя, Федор, – отмахнулся Пряников. – Иди с миром.

По моему мнению, смотреть было на что, особенно учитывая, что труп разлагался прямо на глазах. Не обращая ни на кого внимания, дед осторожно опустился на колени перед покойным и попытался разжать ему пальцы. Треснула кость, и толпа вздрогнула, как от выстрела. Участковый снова закричал на людей, а те, повинуясь приказу, неохотно сделали несколько шагов назад. Я одна не тронулась с места, завороженная увиденным.

В ладони покойника лежала золотая монета, тускло блестевшая на ярком солнце.

* * *

Повинуясь строгому приказу деда, я покинула место преступления, но домой, в лапы разъяренной Златы, не спешила. Вместо этого свернула за угол, без особого труда влезла в чужой палисадник, и, крадучись, вернулась к библиотеке, моля небеса, чтобы никто не высунулся из окна и не обнаружил меня в цветнике. Палисадник забором примыкал к библиотечному двору с чахлым садиком, жидкими клумбами и большой собачьей будкой, с виду пустой. Недолго думая, я раздвинула болтающиеся штакетины на заборе, перебралась в библиотечный двор и юркнула в будку. К сожалению, она стояла так неудобно, что со стороны лаза труп и людей видно не было. Но в задней стене я обнаружила большую дырку от выпавшего сучка и, припав к ней глазом, обозревала происходящее.

Зеваки сновали туда сюда, закрывая собой и обрушивая на свою голову небесные кары, которыми я мысленно руководила. Действовало неважно, поскольку деревенские жители неохотно отходили в сторону, освобождая мне обзор. Над покойником вовсю трудились медики. Неподалеку стояла их машина, удалось даже разглядеть часть номера, и я автоматически его запомнила. Дед то и дело появлялся в поле зрения, но теперь он действовал не один. Рядом с ним был участковый Пряников: маленький, рыжий, как подсолнух, и с тонкими усиками, что придавало ему сходство с котом. Участкового я тоже немного помнила: он приходил к деду за консультациями и, по моему, очень его боялся. Впрочем, не только его. Участковый жутко боялся бабушку, стеснялся при виде отца, а когда в дом входила мама – невероятно краснел. Судя по отвращению, появившемуся на лице участкового, с трупом происходило что то неладное. Вряд ли он впервые видел мертвецов. Да и дед, подозрительно бледный, постоянно морщился, закрывал нос и рот ладонью. Я вспомнила Васькины слова и невольно поежилась, подумав о нашествии зомби. Кто его знает, может, все фильмы ужасов, которые я тайком смотрела, оказались пророческими и теперь армия живых мертвецов решила атаковать поселок?

В будке внезапно потемнело. Позади кто то задышал мне в спину жарким смрадным дыханием. Я застыла, едва не выскочив с воплем из будки прямо сквозь стену. Думаю, от страха у меня хватило бы сил ее выломать! Вот оно! Зомби выбрало новую жертву! Найдут ли родители мои несчастные обглоданные кости? Всплакнет Злата или порадуется, что одной проблемой в ее жизни стало меньше? Сеня, ясное дело, даже не обратит внимания, что меня уже нет, разве что я, разлагающаяся, с выпадающими клочьями волос и отваливающимися пальцами, буду слоняться под окнами родной девятиэтажки. Но тогда братец сбросит мне на голову свою любимую пудовую гирю, отчего мои сгнившие мозги брызнут во все стороны…

Чудовище за спиной чихнуло и прикоснулось чем то влажным к моей руке.