К некоторому удивлению, войско Самуила не преследовало бегущих. Зато пехота уничтожалась безжалостно, до последнего человека. Вражеский полководец предпочел целиком уничтожить менее подвижную часть войска, давая уйти более подвижной. Пленные… Они болгар не интересовали.

И все же битва была проиграна. Потери велики, стратегическая инициатива вновь полностью перешла к болгарам, да и недовольство охлоса своим императором могло в скором времени перейти от глухого ропота к череде мелких мятежей. А ведь Варда Фока, засевший в Антиохии и на Кипре, с радостью воспользуется любой возможностью. И с Самуилом заключит мир, легко сбросив как выкуп еще сколько-то провинций вдобавок к уже завоеванным болгарами. Это понятно, сам Василий на его месте поступил бы так же.

Что ж, если империя становится слаба на полях сражений, приходится основную тяжесть противостояния переводить в иные сферы. Так уже не раз было, поэтому император не сомневался относительно того, что ему предстоит делать. Задержавшись в Пловдиве на день, дабы убедиться, что крепость готова к осаде, Василий, окруженный верными людьми и экскувиторами, не щадя коней, направился в Константинополь. Меч временно должен был спрятаться в ножнах, а его место занимало перо. То самое, которым пишутся письма и договоры о мире или перемирии. А помочь в этом ему должен тот, кто был абсолютно верен империи вообще и ему лично, да к тому же знал толк в душах человеческих…

* * *

Византия, Константинополь

Велик и могуч Константинополь – Рим второй, Восточный. Это не оспаривается никем – ни врагами, ни союзниками, ни тем более самими византийцами. Крепкие стены, величественные дворцы, сила и мощь расквартированных в городе войск. Да и множество боевых и торговых кораблей в бухте напоминают о том, что сила империи не только на суше, но и на водяной глади. Причем на воде византийцам почти не приходилось терпеть поражений.

Вот только дыхание войны чувствуется даже здесь, в сердце империи. Опасливый шепот о тяжелых поражениях имперской армии под предводительством самого Василия II, слухи о том, что мятежник Варда Фока в своей Антиохии вот-вот снова сунется в соседние провинции… С разговорами и слухами борются сурово, хватая обладателей чересчур длинных языков, сурово наказывая, чтобы у других и мысли не возникло повторять подобное. Плети, вырывание языков для особо разговорившихся. Крупные денежные штрафы, но это только для тех, кто способен заплатить полновесными золотыми монетами.

И оживившиеся обитатели трущоб, городского дна. В последнее время шайки воров, грабителей, наемных убийц усилились, получив подкрепление, втянув в себя немалую толику дезертиров. В основном из псилов, то есть легкой пехоты, что несла в боях больше всего потерь.

Это пополнение было как нельзя кстати. Ведь к предводителям шаек в последнее время стали наведываться неожиданные гости с востока. Манили будущей богатой добычей, но уже сейчас соблазняли золотыми и серебряными кругляшами. Денег было не так много, чтобы отбросить обычные дела вроде грабежей, но достаточно, чтобы не отмахиваться от слов, чтобы всерьез задуматься. А задумавшись, готовиться к тому, чтобы выступить по получении сигнала. Того сигнала, что дадут посланцы Варды Фоки, метящего на императорский трон.

Знал ли о происходящем в его столице Василий II, император Византии? Пожалуй да. Принимал ли всерьез? Такой же ответ. Но еще он осознавал и то, что пока длится столь несчастливо складывающаяся война с болгарами и не подавлен мятеж Варды Фоки – покоя не видать. Империя слабеет, она не в состоянии вести сразу две серьезные войны, одна из которых еще и внутренняя, с противником, знающим изнутри все твои сильные и слабые стороны.