— По-моему, он очень себе на уме.

— Мне тоже так кажется.

— И амбиций у него хватает.

— Будь иначе, он не выдвинул бы свою кандидатуру в Палату представителей.

— Если он это сделал, значит, он чист как стеклышко. Теперь, когда он стал кандидатом, журналисты вытащат наружу всю его подноготную.

— Полагаю, ему нечего опасаться. Кстати, он пригласил меня на свидание. Но я ответила отказом.

— Правильно сделала, — к моему удивлению, одобрительно кивнула мама. — По-моему, смешивать деловые отношения и флирт до крайности неразумно. Ничего хорошего из этого не выходит.

Хотелось бы знать, как мама относится к смеси флирта и религии? Неужели так же неодобрительно?

— Надеюсь, вы с Джоном хорошо отдохнули, — заметила я, решив, что тему моего наследства лучше временно закрыть.

— Да, все было великолепно. Но под конец Джон подцепил какую-то инфекцию вроде гриппа, и нам пришлось вернуться домой раньше, чем мы планировали. Сейчас ему уже лучше. Надеюсь, завтра он будет здоровехонек.

— Может, лучше было остаться там и подождать, пока он поправится? — спросила я.

По-моему, путешествовать в разгаре гриппа — чистой воды безумие.

— Именно это я предлагала Джону. Но он сказал, что болеть на курорте, где все вокруг развлекаются и веселятся, слишком обидно. Он предпочитает делать это дома, в своей постели. Удивительно, какой он упрямый, — вздохнула мама. — Но его болезнь — единственное досадное обстоятельство, омрачившее наш медовый месяц.

Мамино лицо смягчилось нежностью. Похоже, она и в самом деле влюблена, догадалась я. На моей памяти такое случилось впервые. Конечно, про маму никак не скажешь, что она, подобно Амине, одержима любовной лихорадкой. Но все-таки градус страсти достаточно высок.

Кстати, где находится та постель, в которой предпочитает болеть Джон? В мамином доме или в его собственном?

— Джон уже продал свой дом? — спросила я.

— В этот дом хочет переехать один из его сыновей, — предельно безразличным тоном сообщила мама. — Эйвери, тот, у кого в семье ожидается прибавление. Дом просторный, хватит места для целого выводка ребятишек.

— А как к этому относится Джон Дэвид? Хотя, конечно, меня это не касается.

Джон Дэвид — второй сын Джона.

— Я предпочитаю не обсуждать с Джоном его семейные дела, — уклончиво ответила мама. — Тем более в нашем брачном контракте оговорено, что имущество у нас раздельное.

Услышав эту новость, я едва удержала вздох облегчения. Если у обоих супругов есть взрослые дети, договор о раздельном имуществе — единственный разумный выход, позволяющий избежать множества осложнений. Конечно, я стараюсь не думать о том, что мама когда-нибудь умрет, но все же подобную вероятность нельзя сбрасывать со счетов. Отрадно сознавать, что она сделала все, дабы обеспечить мои интересы. Впрочем, мама с ее деловой хваткой и не могла поступить иначе.

— Так вот, от каких-либо советов я воздерживаюсь, — продолжала мама. — Но у Джона есть привычка рассуждать вслух, особенно в затруднительных случаях. Так что я волей-неволей не могу оставаться в стороне.

— Тем более лучшего консультанта по вопросам недвижимости ему просто не найти, — вставила я.

— Конечно, он справлялся у меня относительно рыночной стоимости дома.

— И?

— И я назвала ему приблизительную сумму. Не могу утверждать с уверенностью, но думаю, он оформит дарственную на Эйвери, а Джону Дэвиду выплатит стоимость дома наличными.