— Значит, Джон Дэвид на дом не претендует?

— Нет, у него такая работа, что каждые несколько лет он вынужден переезжать. И собственный дом в Лоренсетоне стал бы для него ненужной обузой.

— Что ж, все складывается очень удачно.

— А теперь я должна рассказать тебе, как я намерена распорядиться своим домом, — заявила мама.

— Ох, ну зачем! — воспротивилась я.

— Это необходимо, — изрекла мама непререкаемым тоном. — Ты должна быть в курсе.

— Хорошо-хорошо, — послушно закивала я.

— Полагаю, каждому человеку необходимо знать, что у него есть собственный дом, — продолжала мама. — Так как Джон передал свой дом сыну, я завещала ему свой — до конца его жизни. Таким образом, если я умру раньше Джона, дом будет принадлежать ему до самой его смерти. Я думаю, это справедливое решение. А после кончины Джона дом перейдет к тебе, и ты сможешь распоряжаться им по своему усмотрению.

Странно, но в последнее время все вокруг меня только и говорят, что о завещаниях. Внезапно я осознала, что свой бизнес и все сбережения мама завещала мне без всяких оговорок. Похоже, работать мне больше не придется никогда.

Захватывающая перспектива, ничего не скажешь. Слишком захватывающая, чтобы казаться правдоподобной.

— Ты можешь поступать так, как считаешь нужным, — поспешно заверила я.

Мама пристально посмотрела на меня.

— У меня нет ни малейшего желания говорить о том, что будет после твоей смерти, — добавила я.

— Но подобные темы нельзя обходить молчанием, — отчеканила мама.

Все-таки любопытно, почему она вдруг завела разговор о завещании, пронеслось у меня в голове. Неужели новое замужество навело ее на мысль о быстротечности земной жизни? Нет, конечно, дело тут не в замужестве, а в брачном контракте, в котором о смерти обоих супругов говорится как о неотвратимом факте. Как бы то ни было, для новобрачной, только что вернувшейся из свадебного путешествия, мама настроена слишком серьезно и прагматично. Новобрачной положено витать в облаках.

— Но почему ты решила заговорить о своем завещании сейчас? — без обиняков спросила я.

— Не знаю, — пожала плечами мама. Задумчивое выражение ее лица подтверждало, что она не кривит душой. — Когда я сюда ехала, у меня и мысли не было заводить подобный разговор. Я собиралась рассказать тебе об отеле, в котором мы жили, о пляже, экскурсиях и всем прочем. А потом в голове у меня словно щелкнул переключатель. Может, причина в наследстве, которое ты только что получила. Должна же ты знать, что со временем тебе предстоит получить еще одно. Хотя, конечно, теперь ты в нем не особенно нуждаешься. Согласись, это все-таки странно — узнать, что твоя дочь стала наследницей женщины, с которой не состояла даже в отдаленном родстве. Да и особенно близкими подругами вы с этой Джейн, насколько я знаю, не были.

— Я тебя очень хорошо понимаю, — кивнула я. — Когда я узнала о наследстве, долго не могла поверить, что это правда. Ума не приложу, почему Джейн так поступила.

Я не стала делиться с мамой своими соображениями относительно того, что Джейн, вероятно, видела во мне родственную душу. Она предполагала, что я, как и она сама, обречена на удел одиночки и книжного червя. И попыталась скрасить мою унылую судьбу. К тому же у нас были общие интересы, непонятные для большинства людей. Мы обе обожали копаться в подробностях, связанных со знаменитыми убийствами.

— По-моему, все жители Лоренсетона до сих пор не могут оправиться от удивления, — улыбнулась я. — Страшно представить, какие слухи ходят сейчас по городу.