…Перед расставанием в Петербурге Хрулев долго тряс руку Пятову, и с его доброго, рябоватого лица не сходила при этом ободряющая улыбка, но глаза смотрели участливо и грустно.

— Да, чуть не забыл, — вдруг опомнился он. — Где же ты остановишься? Ведь Никита в Петербурге, хозяин его тоже зачем-то вызвал. Так он, верно, повидать тебя захочет. Да и я…

— Никита? — обрадовался Пятов. — Так пускай непременно придет и ты с ним, слышишь? А остановлюсь я в Пассаже, на Невском… Ну, прощай, Петрович. Эх, о заводах не успел тебя расспросить.

— Успеешь! Только новостей хороших припаси, свидимся еще!

В канцелярии морского ученого комитета чиновники при появлении Пятова начали таинственно перешептываться, насмешливо поглядывая на посетителя. Знакомый Пятову чиновник с ехидной усмешкой спросил:

— Что, господин Пятов, не новый ли проектик изволили принести?

— Мне сейчас не до шуток, сударь, — ответил Пятов, встревоженный необычным приемом. — Соблаговолите доложить обо мне господину председателю комитета.

— Его превосходительства вице-адмирала Матюшкина нет в столице. Разрешите доложить его заместителю, адмиралу Чернявскому?

Пятов утвердительно кивнул головой, и чиновник с неожиданной готовностью бросился выполнять его просьбу.

Василий Степанович, ожидая ответа, расхаживал вдоль барьера, пересекавшего канцелярию, и чувствовал, как десятки глаз наблюдают за каждым его движением. Все чиновники прекратили работу и как будто чего-то ждали.

С каждой минутой все больше в нем росло беспокойство. Но вот появился чиновник и с учтивым поклоном вручил ему сложенный лист. В огромной канцелярии, как по команде, воцарилась тишина.

Нетерпеливо развернув бумагу, Василий Степанович быстро пробежал несколько строчек письма: «Настоящим доводится до сведения г-на Пятова, что в Англии, на заводе фирмы Броун и К° недавно изобретен, проверен на практике и запатентован способ прокатки броневых плит, в связи с чем Морское министерство в услугах г. Пятова более не нуждается».

Василий Степанович стоял неподвижно, будто окаменев, не в силах оторвать взгляда от страшного письма. В глазах у него на секунду потемнело, небывалая бледность разлилась по лицу. Наконец, он повернулся к притаившимся кругом людям, окинул их полным отчаяния взглядом и срывающимся голосом гневно крикнул:

— Что они наделали? Кого они погубили, меня?!

Он бессильно опустил руки и медленно направился к двери.

Выйдя из адмиралтейства, Василий Степанович некоторое время шел по набережной, ничего не видя и не слыша, и вскоре поравнялся с западным павильоном адмиралтейства, выходившим к Неве. Он внезапно остановился около арки и после минутного колебания направился к видневшемуся в глубине двора подъезду. «Надо попробовать увидеть генерал-адмирала, — мелькнула у него мысль. — Может быть, он и не знает, что случилось».

На втором этаже помещалась канцелярия шефа военно-морского флота. На вопрос Пятова, можно ли добиться приема у его высочества, чиновник небрежно ответил, что его высочество находится в Варшаве и всеми делами сейчас ведает управляющий министерством генерал-адъютант Краббе, который сможет принять посетителя только недели через две. Но разве Пятов в состоянии ждать так долго? Он отозвал чиновника в сторону и сунул ему в руку скомканную трехрублевку.

Через несколько минут чиновник вернулся и с наигранным сочувствием проговорил:

— Их превосходительство велели передать, что протоколом заседания ученого комитета от 9 сентября сего года, который его высочество уже утвердил, положено прекратить с вами отношения. В Англию же, на завод Броуна, для перенятия его опыта уже выехали от нашего министерства корпуса инженер-механиков подпоручик Титов и прапорщик Куколевский, а от горного департамента князь Максутов и генерал Иосса.