|
Филипп успел вымыться, хорошо поесть и выспаться. Радость от внезапного спасения, вначале искренняя и полновесная, успела куда-то улетучиться. Теперь он сидел на койке в тесной каюте, принадлежащей, по-видимому, одному из младших офицеров, и тщетно пытался разобраться, что все это значит. «Черный Баклан» в опасных приграничных водах – явление само по себе редкое, неестественное, чтобы не сказать невероятное. С потерей боевой капсулы можно смириться – потеря такой субмарины чревата нарушением баланса сил между зонами. Стало быть, происходит нечто неординарное… А вот что? Вопрос. Война не война – а какое-то странное шевеление, подозрительная заварушка местного масштаба. Только лишь для подбора потерявшей ход капсулы «Баклана» не пошлют. Погоня за чужаком? Тоже нет. Ладно, высшая стратегия нас не касается, тут чем меньше знаешь, тем крепче спишь, Адмиралиссимусу виднее. Но очень уж занятная получилась встреча! Филипп похмыкал. Да уж, занятнее некуда. О том, что субмарина специально искала капсулу, нетрудно догадаться, – искала и нашла, капсула не иголка, хороший корабельный локатор возьмет ее со ста миль, несмотря на антирадарное покрытие. Но почему они так опешили, увидев человека? Попытались скрыть растерянность, но ведь было же видно. И почему ни капитан, ни кто-либо из офицеров субмарины не удостоил спасенного беседы? Отнеслись, будто к чумному… Весьма странно. Кстати, еще один вопрос: какого рожна за дверью каюты поставлен часовой? Проверим… Филипп решительно пересек каюту. За узкой дверью оказался даже не матрос – капрал корабельной полиции. – Стой. Назад. Филипп поднял бровь. Пожалуй, чуточку картинно. – Забываетесь, капрал. Освободите дорогу. – Назад. Не велено. – Ага, – сказал Филипп. – Понимаю. – Он ничего не понимал и очень старался не злиться. – А кем не велено? – Сказано тебе: не велено – и все. И разговаривать тоже не велено. Филипп хмыкнул. – Ты со мной уже разговариваешь. Если я не арестован, пшел вон. Если арестован – вызови офицера, недоумок. – Не велено. – Может, и в гальюн не велено? – ядовито осведомился Филипп. – Мне прямо тут лужу сделать? Капрал подумал. Затем достал из кармана маленькие наручники и ловко защелкнул их на запястьях Филиппа. – В гальюн можно. Иди вперед, лысый. Только без глупостей. Филипп пожал плечами и двинулся в указанном направлении. Лысый, проговорил он про себя отвратное слово. Обидно. Экий гад, капралишка… И не лысый вовсе, а так – редеют волосы, оголяется лоб. Что с того? Со всяким бывает. Вроде бы не облучен – просто неудачные гены. Капрал сопел позади. Свернули раз, другой, третий и добрались до искомого места сложным зигзагом. – Вон туда, только живо. – Уж как умею… Он занес ногу, якобы намереваясь переступить через комингс, и, ухмыльнувшись, поставил обратно. – Ты что? – Я раздумал. На лице капрала явственно читалось желание огреть строптивца побольнее. Но, видно, и это было ему не позволено. Наконец он выругался, вложив в немудреные слова всю закоренелую ненависть полицейского к военному. Филипп с удовольствием прищелкнул языком: – Красно говоришь, век бы слушал. |
