Глава 4

На западе появились тучи. Испарения с северного моря медленно плыли на восток, собираясь над берегом в грозовой фронт. Фермеры беспокоились, что сильный дождь побьет всходы.

У прусского майора подобных мыслей не возникало, его послали в Брюссель с новостями о французском наступлении. Депеша также описывала поражение прусского гарнизона в Шарлеруа, который отошел не к Брюсселю, а на северо-восток, где сосредотачивались главные силы прусской армии. Эти сведения были жизненно необходимы британским и голландским войскам, им требовалось знать место сбора прусских войск.

Майор проскакал тридцать две мили. Был солнечный жаркий день, а он был весьма толст и сильно устал. Первые пять миль он страшно боялся, ожидая, что из-за каждой изгороди на него вот-вот бросятся драгуны, но затем успокоился и перешел на шаг. Через час он достиг маленького придорожного отеля, стоявшего на вершине небольшого холма и, повернувшись в седле, увидел, что от отеля открывается отличный вид на дорогу до горизонта, и он сможет заметить французов задолго до того, как те станут представлять угрозу. На дороге не было никакого движения кроме человека, перегоняющего стадо из восьми коров с одного пастбища на другое.

Майор слез с седла на землю и привязал лошадь к коновязи. Он сносно говорил по-французски и с удовольствием обсудил меню с миловидной служанкой, подошедшей к его столику. Он остановился на жареном цыпленке с овощами, яблочном пироге и сыре. Также майор потребовал бутылку красного вина, но не обычного, а получше.

Светило солнце, в полумиле к югу, на лужайке, косари делали свою монотонную работу, а еще дальше за полями и лесами в небо поднималась пыль. Ее поднимали сапоги целой армии, однако отдыху майора ничего не угрожало, и он решил, что нет смысла торопиться, особенно раз его ждет жареный цыпленок. Он уже подрумянился и истекал жиром. Когда девушка принесла майору пирог, он спросил ее, не идет ли сам Наполеон.

— Не волнуйтесь, дорогой мой. Не волнуйтесь.

К северу от майора, в Брюсселе, подразделению шотландских гайлендеров приказали отправляться в дом герцога Ричмондского и развесить в бальной зале бельгийские флаги. Перед тем как подадут ужин, шотландцы должны будут станцевать гостям.

Лейтенант шотландцев попросил поднять люстру, чтобы освободить пространство для танцоров и их сабель. Герцогиня, желавшая, чтобы все прошло великолепно, настояла на репетиции.

— Вы принесли волынки? — спросила она.

— Да, конечно, ваша милость.

Это добавило герцогине повод для беспокойства: как дирижер оркестра узнает, когда надо остановиться, чтобы волынки начали играть.

Ее муж заверил герцогиню, что и оркестр и волынки, несомненно, сами разберутся и высказал мнение, что герцогиня может смело оставить организацию бала тем, кому и платят за это, но герцогиня настаивала на том, что должна сама все контролировать. Еще она настоятельно попросила мужа попросить принца Оранского не приводить на бал подполковника Ричарда Шарпа.

— Кто такой Шарп? — спросил герцог, взглянув поверх «Таймс»

— Он муж девушки Джона Розендейла. Я опасаюсь, что она придет на бал. Я пыталась запретить Джону приводить ее, но он влюблен до безумия.

— И этот Шарп ее муж?

— Я же сказала тебе, Чарльз. Он также помощник Стройного Билли.

Герцог усмехнулся.

— Шарп — полный дурак, если позволил такому идиоту как Джон Розендейл наставить себе рога.

— Именно поэтому я и прошу тебя поговорить с принцем Оранским. Мне сказали, что этот Шарп грубиян и неотесанный чурбан и очень вероятно, что он убьет Джонни.