— Я выразился фигурально, дочка, — пробормотал он. — Просто моя кровь — неважная кровь, что и доказывает существование Сандры... А ты совсем другая... Ты добрая и хорошая девушка.

Но Шерли ему не поверила. Клара — тоже.

На другой день Клара спросила Клементину:

— Почему ты не сказал ей правду? Не сказал, что Шерли и правда не твоя дочь?

— Я обещал отцу, что никогда ей об атом не скажу, — угрюмо промолвил Клементину. — Если бы ты знала, какое это было унижение, когда он мне все рассказал. Моя жена была дрянью. Она вышла за меня замуж, чтобы отомстить отцу!

— Значит, Шерли не твоя дочь… — задумчиво повторила Клара.

— Говори тише. Мне кажется, эти двое бездельников нас все время подслушивают. – С этими словами Клементину распахнул дверь и тут же увидел скатившегося с крыльца Куколку. — Ну вот, я же говорил.

— Какая же это загадочная личность, твой отец… — промолвила Клара. — Впрочем, о мертвых нельзя говорить ничего плохого.

— О мертвых — да, — согласился с ней Клементину. — Но я почему-то думаю, что Аженор не погиб!..

Диолинда никак не ожидала, что вслед за опекаемой ею Биной в ее дом потянется шлейф ее знакомых.

Сначала у нее поселилась Лузенейди, потом завсегдатаем ее особняка сделалась настырная подружка Бины – Сандра. А теперь уж совсем нежданно-негаданно явился поклонник Бины, некий Агустиньо, плебейского вида парень.

Диолинда боялась, что Эдмунду, увидев его, вконец разъярится. Ему и так Бина и ее свита действовали на нервы. Но Эдмунду, столкнувшись с Агустиньо на лестнице, неожиданно обрадовался ему как старому знакомому.

— Откуда ты знаешь этого типа, Эдмунду? – позже спросила его Диолинда.

— А ты его не помнишь, мама? Мы играли вместе на улице. Агустиньо — сын пиротехника Аженора. Помнится, папа тебя ужасно ревновал к нему!

Услышав это, Диолинда чуть не потеряла сознание от волнения.

… У себя в спальне она выпила две лиловеньких. Это не помогло. Диолинда приняла еще одну желтенькую, чтобы успокоить сердцебиение. Но волнение не проходило, и ей пришлось прибегнуть к самому сильному успокоительному. Она отправилась в церковь.

В пустой церкви Диолинда опустилась на колени перед Святым Антонио, своим покровителем. Только ему одному она могла поверить свои чувства. Он один ее никогда не выдаст.

— Святой Антонио, вразуми меня, бедную! Ты знаешь, что Аженор был для меня всем в этой жизни! Я ему многим обязана за его любовь, за молчание, за самопожертвование! И вдруг я увидела у себя в доме Агустиньо да Силва! Неужели это и есть мой сын? Да, я поклялась Аженору никогда не спрашивать об этом, но теперь его нет... Помоги мне, святой Антонио!

Святой Антонио не отозвался, и Диолинда восприняла это как знак согласия. Она направилась к дому Аженора. Во дворе ей встретилась симпатичная девушка. Поодаль трое молодых людей резались в карты.

— Это мастерская сеньора Аженора? — спросила девушку Диолинда.

— Была его. Дедушка исчез, — ответила девушка.

— Он — твой дед? А отец — один из тех троих? — Диолинда указала на живописную группу, развалившуюся на траве.

— Нет, его мои дяди, — отозвалась девушка. — Вон, из-за грузовика виднеется дядя Агустиньо, спиной к вам сидит дядя Куколка, а тот, в середине, — Жаманта.

— Какой-то он странный, — покосившись на Жаманту, сказала Диолинда.

— Он дурачок. Когда Жаманта родился, кто-то бросил его на улице, а дедушка взял к себе... А вы по какому делу? Что-то хотите купить?

— Нет-нет, — быстро сказала Диолинда. — Просто шла мимо... До свидания.

...Она брела домой, не разбирая дороги.