Медбрат попытался освободиться, но Клементину крепко держал его за ворот рубахи.

— Слушай, покажи мне, где его койка, и больше мне от тебя ничего не надо!

— Ты зря теряешь время...

Терпение Клементину было на исходе, глаза наливались кровью, и он надавил отверткой посильнее. Из ранки на шее медбрата засочилась кровь.

— Вон твой Клаудинор де Соуза...

Клементину подскочил с кушетки и бросился к кровати, что стояла в дальнем углу комнаты. Под простынями кто-то лежал. Клементину откинул простыни и увидел своего врага. Он крепко спал.

— Просыпайся, Клаудинор де Соуза! Я двадцать лет ждал этого момента? Просыпайся! Вставай! — Клементину стал нещадно трясти его. Он не слышал, как вошли санитары и встали за его спиной. Они окликнули его:

— Клементину, остановись! Клаудинор умер час назад. Рак. Мы не успели отвезти его в морг, потому что нас позвали к тебе...

Клементину закрыл простыней лицо покойного и выругался. Он возвращался в камеру и твердил про себя лишь одно слово: «Сволочь, сволочь, сволочь». Гнев и злоба душили его: Клаудинор ушел, а он не успел отомстить ему.

Он достал из-под матраса «Style», с обложки которого на него смотрело лицо Сезара Толедо, смачно плюнул в него и швырнул журнал на пол. Журнал упал, раскрыв страницу с фотографией «Тропикал-тауэр шопинга». Клементину не отрываясь, смотрел на картинку всю ночь. Когда погасла лампочка, он освещал картинку огоньком от спички. К утру спичечный коробок опустел, но Клементину уже все придумал. Он чувствовал себя заряженным ружьем, точно наведенным на цель.

В жизни Александра Толедо появилась цель. Цель появилась вместе с необыкновенной девушкой, которую он встретил в маленьком баре возле университета. Будущий адвокат был очарован изящной фигуркой, стройными ножками и неповторимым женским очарованием девушки, что подавала ему пиво и бутерброды. Он не спускал с официантки глаз, пока та, покачивая бедрами, двигалась по небольшому залу, обходя посетителей. Александр видел, что и другие мужчины не сводят глаз с округлых бедер девушки, обтянутых короткой узкой юбкой. Столь узкой, что на ней отчетливо проступали контуры маленьких трусиков. Александр так явственно представил себе эти маленькие трусики, что сердце у него сладко екнуло и медленно провалилось в бездонную пропасть. В какой-то миг ему почудилось, что его сердце, ум, да и весь он — целиком и безраздельно — принадлежит этой чудной, неповторимой, ни на кого не похожей девушке.

До позднего вечера он поджидал ее у дверей бара. Она вышла за полночь, на ходу одергивая ту самую умопомрачительную юбочку. Александр видел, что девушка сильно взволнована, расстроена, и, не раздумывая, подошел к ней.

Впервые в жизни он совершил поступок, не подумав. Вдумчивость, продуманность каждого шага и трезвый ум всегда отличали его и в семье, и в университете. И там и там ему прочили блестящую карьеру и столь же блестящее будущее. Но сейчас в темноте блестел люрексом коротенький топик девушки. Она сидела рядом с ним в машине и жаловалась на негодяя-хозяина, который весь вечер домогался ее. Александр вполуха слушал ее и сходил с ума от запаха ее близкого тела. Голова кружилась. Он стал целовать девушку, мягко опрокидываясь вместе с ней на заранее разложенное сиденье. Она не сопротивлялась; лишь когда ее кружевные трусики оказались него в руках, запротестовала.

— Но ты тоже хочешь этого, — прошептал Александр и придавил девушку своим телом.

Потом они поехали в шашлычную. Юноша, правда, хотел пойти в ресторан и там отметить начало своей новой жизни, но девушка настояла на шашлычной. Потом ей захотелось танцевать, и он с радостью согласился. Они танцевали, и он опять прижимал к себе ее удивительное тело, открывшее ему огромный и не изведанный прежде мир. Глаза девушка сияли, и Александр снова и снова целовал ее, не веря своему счастью.