– Осторожно, там опасно!

    Стоявший в оцеплении старшина приподнял натянутую верёвку, пропуская Эдика внутрь периметра. Как бы в подтверждение его слов, послышался звон металла, хриплые крики, а потом – резкий свист рассекаемого воздуха.

    Стараясь держаться поближе к тротуару, Эдик выдвинулся вперёд и, осторожно глянув из-за широкого плеча изготовившегося к стрельбе «красноголового», неожиданно ощутил, как это самое плечо вдруг обмякло и всё тело начало безвольно валиться на землю.

    «Мама», – только и успел мысленно прошептать Эдик…

    Правду молвить, следовало бы ему вспомнить не маму, женщину изысканную и утончённую, а Ивана Степановича Скудина. И ту свирепую науку, которую полковник пытался вдолбить в высоколобые интеллигентские головы.

    Ибо по залитой светом фар невской мостовой прямо на Эдика шло в атаку древнегреческое войско. Быстро выбежавшие вперёд тяжеловооруженной пехоты пельтасты – воины, носившие легкий щит-пельту, – натянули метательные ремни-аментумы, со свистом посылая в полёт короткие дротики. В рядах «красноголовых» сразу образовались бреши, на асфальт центрального проспекта повалились убитые и раненые, а нападающие слитно взревели, подражая крику слона:

    – Барра!..

    Наверное, воинская выучка сидела у этих ребят не в головах, а в спинном мозгу. Рассудок и личностная информация, сгоревшие во время перемещения, никак не повлияли на боеспособность македонской фаланги. Вот раздалась поступь тяжеловооруженных гоплитов, и оцепеневший, беспомощный Эдик увидел стремительно надвигавшуюся на него стену сарисс – крепких копий с наконечниками в форме листа лавра. Задние шеренги опирали свои копья на плечи передних, мощные фигуры воинов в латах горели в лучах фар кроваво-золотым светом – несокрушимые и неотвратимые, как судьба…

    Эдик стоял прямо у них на пути и не двигался с места, но в это время по цепи «красноголовых» прошла команда:

    – Внимание, светлячок!

    Нет, речь шла не о боевом лазере, из которого минувшим летом доблестно стрелял Глеб. «Красноголовые» просто более-менее синхронно опустили на шлемах забрала, и каждый щёлкнул маленьким выключателем. Тут же в самой середине фаланги раздался негромкий хлопок, и весь перекрёсток залило переливчатое зелёное сияние, такое яркое, что Эдик вздрогнул, очнулся, зажмурился, потом отвернул лицо и для верности закрыл его руками.

    Когда наконец он смог разлепить залитые слезами веки и посмотрел на поле боя, сражение подходило к финалу. Победа, как и следовало ожидать, осталась за высокими технологиями. «Красноголовые» отлично ориентировались в слепящем тумане. Парализаторы действовали в упор, одного за другим обездвиживая воинственных эллинов. Бесчувственные тела грузили в автобусы, которым, к слову сказать, от греческих дротиков тоже досталось изрядно.

    – Как ты там? – Эдик наклонился к лежавшему у его ног молодому сержанту «красноголовых». Дотронулся до сонной артерии и понял, что медицинская помощь была уже не нужна. Наконечник метательного копья вошёл точно в яремную впадину, не защищённую клапаном бронежилета, и причинил мгновенную смерть.

    Если бы на пути дротика не оказался этот сержант, он попал бы прямо в Эдика и, скорее всего, проткнул бы его насквозь…

    Эдик ощутил дуновение пронёсшегося мимо маятника Судьбы и вдруг почувствовал себя так, словно был персонально виновен в гибели парня.