На пленке Данила. Он уже за пределами территории. Бежит прочь по бетонной дороге в направлении шоссе. Сотрудники внешней защиты заметили Данилу, но никто из них не подумал, что это несанкционированный и ни с кем не согласованный выход. Им и в голову это не пришло. Они, конечно, удивились, но тревогу бить не стали.

– Господи, ну куда ты, Данила? Куда?! – кричал я, глядя на монитор.

– В Нью-Йорк, – озабоченно сказал Гаптен.

– Нужно его задержать и вернуть! – воскликнул я.

Мне это казалось логичным. Ведь если человек не в себе, то его берут под опеку и защищают. А Данила не в себе. Теперь это совершенно очевидно. И он, конечно, не виноват. Нина виновата. Но что уж теперь поделать? Нужно, значит, охранять его от него самого.

Андрей высказался на этот счет просто:

– Анхель, но это ведь его право… Мы не можем.

Меня это потрясло. Меня потрясло то, что я додумался до захвата, до ареста собственного друга. А, казалось бы, логичный и прагматичный, Андрей проявил такое… Не знаю, что это, сказать – благородство, великодушие? Нет, неправильно. Понимание и доверие. Еще, может быть, уважение. Мне стало стыдно.

– Да не страшно, – сказал вдруг Гаптен… – Я поставил задачу. Его будут охранять. Как президента. Волос с головы не упадет. Боюсь я Темных. Чувствуется, они сейчас ничем не погнушаются… А до Нью-Йорка Данила все равно не доберется. Виза нужна американская, билет надо купить. Нет, никак не успеет. Никаких шансов.

– Ой ли, – Андрей озабоченно покачал головой.

– В Нью-Йорке сейчас утро, – сказал Гаптен. – У нас – время обеда. Пойдемте, поедим чего-нибудь.

Находясь в бункере и сутками глядя на экран, теряешь ощущение времени. Никогда не знаешь наверняка, что сейчас – день или ночь, утро или вечер. Но есть действительно хотелось. И мы отправились в буфетную.

– Нам нужно понять суть Второй Печати, – Гаптен был в замешательстве. В отсутствии Данилы именно на него ложилась вся мера ответственности за исход наших поисков. – У кого-нибудь есть соображения на этот счет?

– У меня – нет, – признался Андрей. – С Первой Печатью как-то все понятнее было. Мне, по крайней мере, так кажется. Копье Власти, первый Всадник – «и вышел он как победоносный, и чтобы победить». Все про власть – от начала и до конца. А здесь что?.. «И дано было взять мир с земли, и чтобы убивали друг друга». Что это может значить? «Взять мир с земли». Я не знаю. Нет.

Гаптен повернулся ко мне:

– Анхель, а ты что думаешь?

– А я, Гаптен, думаю о Даниле, – ответил я. – Что с ним? Не случится ли чего? Беспокоюсь. Не сосредоточиться никак. И еще сейчас – с этим «задержанием»… Ну, что на меня нашло? Как вообще мне могло такое в голову прийти?! Сам не понимаю… «Давайте задержим Данилу!» Это надо же… С перепугу, наверное. Страшно мне за него. Да и сам он меня напугал. Не могу… Не знаю… Прости.

Гаптен задумался. И мне вдруг показалось, что он как-то особенно воспринял наши с Андреем слова. Он словно услышал в них что-то такое, о чем мы и не думали, когда говорили.

– Послушай, Андрей, а ты можешь дать мне психологический портрет Нины? Ты, как психолог, что думаешь?

Андрей грустно улыбнулся:

– Я надеюсь, ты меня не о диагнозе спрашиваешь? Потому что диагноз я говорить не хочу. Да он и не поможет, я думаю.

– Нет. Но скажи главное. Суть… Она же странная. Правда?

– Да у меня вообще ощущение, что это две разные женщины – одна с Раймондом, другая с Сэмом! – подтвердил я.