Теперь нужно было торопиться. Ник направился прямо к «хижине». Роберт, обхватив Мод, почти нес ее на руках. Шли быстро. Наконец беглецы достигли опушки леса. Теперь можно было не бояться и сделать маленькую остановку, чтобы дать возможность девушке хотя немного передохнуть. Ник оставил молодых людей одних и отправился посмотреть, что делается вокруг.

Роберт был очень доволен, что остался наедине с Мод и мог ей признаться в своей любви. На его вопрос, любит ли она его, Мод отвечала со своей обычной откровенностью. К тому же она чувствовала, что своим признанием смягчит то печальное известие, которое сейчас должна будет передать ему.

— Я люблю тебя, Боб! Я люблю тебя уже несколько лет. Да разве может быть иначе? Кого другого я могла бы полюбить? Разве можно знать тебя и не любить?

— Добрая, милая Мод! Но я боюсь, что ты не понимаешь меня. Я говорю не о той любви, какая существует между братом и сестрой. Я люблю тебя не как брат, а как мужчина любит женщину, как моя мать любит отца.

Мод задрожала и упала на грудь Роберта.

— Что с тобою, моя дорогая Мод?

— О, Боб! Мой отец, мой бедный отец!

— Мой отец! Но что случилось с ним, Мод?

— Его убили, дорогой Мод! Теперь ты остался у нас один!

Наступило продолжительное молчание. Удар был слишком силен для Роберта Вилугби. Мод не могла удержаться от слез. Через несколько времени они немного успокоились, и Мод рассказала ему все, что знала сама. Сын находил, что эта катастрофа несколько необычайна, но теперь не время было разбирать это. Раздались шаги Ника.

— Нужно торопиться, — сказал Ник. — Могавки в бешенстве.

— Как ты это узнал?

— Когда индеец приходит в бешенство, он скальпирует. Пленник убежал. Его непременно хотят скальпировать.

— Я думаю, ты ошибаешься, Ник! Они давно бы уже могли это сделать раньше.

— Не скальпировали, потому что хотели повесить.

— Как тебе кажется, Ник, не собираются ли они напасть на дом? — спросил майор, следуя за индейцем вдоль опушки леса.

Тускарора обернулся и взглянул на Мод.

— Говори откровенно, Вайандоте!

— Хорошо, — с достоинством ответил индеец. — Вайандоте здесь. Ник ушел и никогда не вернется больше.

— Очень рад это слышать, тускарора! Отвечай же нам поскорее.

— Надо идти в «хижину» защищать мать. Она вылечила тускарору, когда смерть угрожала ему. Она теперь и мне мать.

Это было сказано с таким чувством, что Мод и Роберт были тронуты. Оставался еще час до захода солнца, когда они подошли к дереву, перекинутому через ручей недалеко от дома. Здесь Ник остановился и рукой указал на видневшуюся крышу «хижины», давая понять, что теперь они могут дойти туда уже одни.

— Спасибо, Вайандоте, — сказал Вилугби. — Если мы останемся живыми, я щедро вознагражу тебя за эту услугу.

— Вайандоте — вождь, ему не нужны доллары! Торопитесь. Могавки могут догнать.

Ник медленно вышел из леса. Вилугби смотрел ему вслед. В эту минуту со стороны мельницы послышались звуки рогов. Эхо повторило их. Потом раздались крики индейцев, и все загудело вокруг от этих страшных воинственных призывов.

В ту же минуту на верхней площадке «хижины» показался Джойс. Громким голосом отдавал он приказания, стараясь хоть этим приободрить свой «гарнизон».

Ник и майор, почти несший на руках Мод, прибавили шагу. Через минуту они проскользнули уже в отверстие палисада и подбежали к воротам. Тут их заметили, и пять пуль ударили в «хижину» и палисады. К счастью, пули никого не ранили. На голос Вилугби открыли тотчас ворота, и через несколько минут они были уже во дворе.

Глава XXVIII

Как только Мод и Роберт вошли во двор, негры и все остальные радостно обступили их.