По автобану мы пролетели примерно восемь тысяч километров. С запада на восток страну пересекаешь за два часа. Из северного Гамбурга в южный Мюнхен (семьсот семьдесят километров) мы ехали с остановкой на обед шесть часов. Вспоминаю мосты на Везере и Дунае (он тут еще узенький, тощий), вспоминаю тоннель под Эльбой: три километра — труба, вспоминаю летящие мимо холмы то в зелени хвойных лесов, то в бурых одеждах из бука и дуба, вспоминаю плантации хмеля, свеклы, виноградники, пастбища, силуэты старинных замков, церкви, черепичные крыши городков и поселков. Все это видел как будто из взлетающего самолета.

Гораздо больше расскажет путнику нескоростная проселочная дорога. Она тоже обязательно бетонированная, часто обсаженная деревьями. Грунтовых дорог в стране практически нет. К любому поселку, хуторку, к ферме — дорога непременно с твердым покрытием. Такие дороги недешевы, но затраты на них окупаются.

* * *

Подобно тому, как приехавшему в Москву на вопрос «Что посмотреть?» советуют: метро, Кремль, Третьяковку… так и тут новичку перечислят: автобаны, Кёльнский собор, Рейн от Майнца до Кобленца…

Кёльнский собор… С ним встречаешься, как со старым знакомым, — много раз видел его на картинке. Но нет, не может картинка передать того, что чувствует человек у этой постройки, проткнувшей двумя резными шпилями шесть веков времени. Тесаный камень скреплен не известкой и не цементом — листами свинца. Камень, если чуть поскрести, — серый. Собор же весь черный, как будто обуглен. «Закопчен», — объясняет туристам экскурсовод.

Первый камень положен в 1248 году. По нашим российским часам, через шесть лет после встречи князя Александра Невского с пришельцами из этих мест, через одиннадцать лет после взятия Батыем Рязани. Сколько ж всего повидали резные закоптелые камни!

У врат собора чувствуешь себя муравьем, ползущим в пещеру. Вспоминаешь: где еще видел такую же высоту?.. Не можешь вспомнить. Цветные стеклянные витражи в готических стрельчатых окнах. Мягкий гул разговора вполголоса. Толпы туристов. Службы нет, но на скамейках — молящиеся. Молодая женщина на коленях перед распятием. О чем-то горячо просит. Служитель в красных одеждах, в черной шапочке, с ящичком на груди собирает на храм. Укоризненный жест двум беспечным американским солдатам-туристам: «Фуражки полагается снять». Торопливо снимают. «Орган — второй в мире по величине после органа в Пассау. Третий — в Риге, в Домском соборе», — вещает экскурсовод.

Винтовая лестница вверх. За плату можно подняться. Лезем. Как дети, считаем ступени.

— Не трудитесь. Их пятьсот девять, — дружелюбно сказал на площадке для отдыха щупленький старичок.

Познакомились. Старичок назвался Хейнцем Баумгертнером.

— Я врач. На пенсии. Тут подрабатываю — слежу за порядком. Между прочим, вы знаете, во время войнывсе в Кёльне было разрушено, все буквально смешано было с землей. И только собор остался.

— Бог?

Старик усмехнулся:

— По собору английские летчики ориентировались, легче выходили на цель.

— Теперь, если случится, может не устоять…

— Да, да, — горячо согласился старик. — Все идет каким-то нелепым, ужасным ходом…

* * *

Слышишь имена немцев — ни единого Фрица! В войну же казалось — все Фрицы. Сейчас: Хейнц, Вальтер… Пожалуй, чаще всего — Петер. А нарицательное для немцев, оказывается, — Михаэль.

* * *

Долина Рейна от Майнца до Кобленца и правда сказочно хороша.