|
Был паж с голубыми глазами, Исполнен отваги и сил; Он шелковый шлейф королевы, Младой королевы носил. Докончить ли старую песню?.. Звучит так уныло она… Она (песня?) слишком сильно любила, И смерть им (кому?) была суждена!..
Что же дальше? – Ничего. Сам Гейне спрашивает: «докончить ли?», чувствуя, что немного найдется охотников слушать такие пустяки. Перевод, как видите, так же неудачен, как не современен выбор пьесы для перевода.
Кроме всего этого, во второй книжке «Вчера и сегодня» помещено из бумаг покойного Лермонтова четыре стихотворения и одна (совершенно незначительная) статья в прозе – «Ашик-Кериб». Одно из стихотворений превосходно, но зато не ново; это – «Есть речи – значенье»; нового в нем четыре лишние куплета, исключенные самим автором, как неудачные и ослабляющие силу целой пьесы. Три другие стихотворения Лермонтова, помещенные во «Вчера и сегодня», – явно первые опыты Лермонтова; но они тем не менее интересны. Последняя из них – «Беглец», горская легенда, блещет местами сильным стихом; вторая – «Вид гор из степей Козлова» – прекрасный перевод одного из крымских сонетов Мицкевича («Пилигрим»); первая – «Не смейся», замечательна, как автобиографическая черта, невольно заставляющая призадуматься о судьбе поэта… Две первые выписываем здесь:
Не смейся
Не смейся над моей пророческой тоскою. Я знал, удар судьбы меня не обойдет, Я знал, что голова, любимая тобою, С твоей груди на…..перейдет. Я говорил тебе, ни счастия, ни славы Мне в мире не найти. – Настанет час кровавый… И я паду, – и хитрая вражда С улыбкой очернит мой недоцветший гений, — И я погибну без следа Моих надежд, моих мучений… Но я без страха жду довременный конец; Давно пора мне мир увидеть новый. Пускай толпа растопчет мой венец, Венец певца, венец терновый
Вид гор из степей Козлова
Пилигрим Аллах ли там среди пустыни Застывших волн воздвиг твердыни, Притоны ангелам своим; Иль дивы, словом роковым, Стеной умели так высоко Громады скал нагромоздить, Чтоб путь на север заградить Звездам, кочующим с востока? Вот месяц небо озарил. |
