– Я желаю этого, Ольга. Но с чем мы с тобой перейдем к своим? У нас ничего для них нет. А просто так нас с тобой не примут. Нас записали в предатели. И ничего хорошего нас там не ждёт.

– Но мы хотим служить Родине! Этого мало?

– Ты не знаешь, о чем говоришь! Приказ Ставки Верховного Главнокомандования Красной Армии от 16 августа 1941 года за номером 270 «О случаях трусости и сдаче в плен и мерах по пресечению таких действий». В просторечье приказ «Ни шагу назад».

– И что?

– Я тогда в августе 1941 года был в составе особого отдела НКВД. В районе Новый Мелитополь стрелковый полк из 199-й стрелковой дивизии в панике отступил с позиций. Это привело к окружению части полков дивизии. Комдив и начштаба были арестованы. После этого пришел приказ Ставки и лично Наркома бороны СССР Сталина о борьбе с паникерами и трусами. Военным советам действующих армий разрешили предавать суду военного трибунала лиц старшего и среднего начсостава.

– Ты хочешь сказать, что с нами и разбираться не станут?

– Ольга, мы с тобой совершили предательство по советским законам.

– Но тебя направили в Абвер с той стороны!

– И кто про это знает?

– Твой начальник! Ты сам говорил!

– Но захочет ли он теперь про это вспомнить? А если нет? Если меня там уже записали в предатели, Ольга? Тогда нас с тобой поставят к стенке!

– И что делать?

– Нам нужно что-то дать Москве, Ольга. И это должна быть важная информация, которая подарит нам с тобой «индульгенцию». Отпущение наших грехов! А что у нас есть сейчас? Ничего!

– Продолжаем работать?

– Именно так, Ольга. И если мы раскроем тайну барона фон Рунсдорфа, то все может получится…

***

Прошел месяц с того памятного для Лаврова разговора.

Вечером они (Лавров, Дроздова и Шигаренко) собрались втроем на кухне в большой квартире, которую снимали с позволения местной власти.

Господин Герасименко (Лавров) вел торговлю продовольственными припасами. Вспомогательная полиция больше не беспокоила их, и люди Федора Борзенко даже носа в этот дом не совали.

– Итак, что сегодня сделано? – задал вопрос Лавров. – Ты первый, Максим.

Шигаренко ответил:

– В городе появился новый человек из Брайтенфурт.

– От Лайдеюсера?

– Я не знаю от кого, но этого человека я видел в нашей абвершколе. Но имени я не знаю. Он был в другой группе.

– В какой?

– «Технише-люфт». Я там никого не знаю. Но ты, командир, работал с ними как инструктор.

– Как он выглядит?

Шигаренко описал.

Лавров сказал:

– Это Гамилов. В прошлом лейтенант авиации. Сбит в бою летом 1941 года. Изъявил желание сотрудничать с Абвером в лагере.

– И чего он здесь? – спросила Ольга.

– Это один из самых способных курсантов из Брайтенфурт. И Лайдеюсер прислал его не просто так. Он видел тебя?

– Да. Мы столкнулись нос к носу в городской управе, где я работаю, – ответил Шигаренко.

– Зачем он явился в управу?

– Пришел устраиваться на работу. Зачем еще ходят в управу?

– А его документы ты видел?

– Нет. Я ведь работаю в другой структуре. К документам у меня нет доступа.

Дроздова спросила:

– А он сам не пробовал выйти на контакт с тобой?

– Нет. Смотрел как на незнакомого. Но он может меня и не знать.

– Не думаю, если Гамилов видел тебя хоть раз, то он тебя помнит.