– Вы можете верить мне или не верить, – устало проговорила Долли, – просто выполните свою часть работы хорошо. Это все, о чем я прошу.

Долли опять нагнулась за своей сумочкой, и тут подала голос Ширли:

– Я вам верю.

Натягивая перчатку на прищемленный палец, Долли поморщилась, но слова Ширли заставили ее улыбнуться.

– Спасибо, Ширли.

Долли направилась к двери. Ее шаги были короткими и медленными; выглядела она старой и утомленной.

– Сбежать с деньгами? Ха, – невесело засмеялась Долли. – И что я буду делать с целым миллионом?

Белла пожала плечами и усмехнулась:

– Сначала надо его заполучить.

– Ты это сказала, не я. И теперь все зависит только от вас – сделаем мы это или нет. Дайте мне знать, когда решите. Пойдем, Вулф.

Вулф давно спал, свернувшись на стуле в кухне, и не слышал команды Долли. Белла взяла его на руки, догнала Долли и отдала пуделя.

– Ладно, – сказала Белла, глядя хозяйке пса прямо в глаза. – Действуем по плану.

– Пойдем домой, малыш, – прошептала она песику.

Пока Долли осторожно ступала по булыжникам мостовой, Вулф смотрел куда-то через плечо хозяйки и низко рычал. Женщина оглянулась, но заметила только крысу, исчезающую в одном из ангаров.

– Ш-ш-ш, Вулф, это всего лишь крыса.

Но глаза Вулфа – два больших темных блюдца – видели кое-что другое.

Билл Грант прижимал лицо к холодной стене, чтобы лучше видеть гараж через щели вентиляционной решетки. Казалось, блондинка смотрит прямо на него. Когда луч фонарика заскользил в его сторону, Грант отступил от стены, чтобы его глаза случайно не блеснули отраженным светом. Как только луч пробежал мимо, Грант вернулся на свою позицию.

– Какая красотка! – прошептал он. – Со мной ты была бы в безопасности, киска. В тепле и безопасности.

В конце концов Ширли рискнула открыть дверь и вышла в ночь. Она постояла на пороге, дожидаясь, пока глаза не привыкнут к мраку, и чуть не бегом бросилась к освещенной улице.

– Только что ушла последняя, – сообщил Грант, отворачиваясь от вентиляционной решетки. Он засмеялся грудным, хриплым смехом курильщика и прислонился к стене со сложенными на груди руками. – Не, ну кто бы мог подумать? Бабы взаправду собираются провернуть наше дело. – Потом Грант отошел от стены и стал стряхивать с рукава кирпичную пыль. Его гараж был копией соседнего, только гораздо грязнее; ряды поломанных и битых машин были покрыты пылью и голубиным пометом. В лицо Гранту ударил луч света, и он прикрыл глаза ладонью. – Сделай мне одолжение, а? Можешь включить свет, все разошлись. – Фонарик, щелкнув, погас.

Гарри Роулинс держал овчарку за шиворот, пока сам снимал тряпку, которой как намордником были замотаны псиные челюсти. Едва была сорвана повязка, овчарка залаяла и ощерила пасть; с длинных белых клыков капала густая слюна. И вдруг Гарри отпустил собаку, и она рванулась к Гранту. Тот в страхе отпрянул. Цепь, пристегнутая к ошейнику овчарки, остановила ее в каких-то пяти дюймах от испуганного мужчины. Гарри захохотал.

– Совсем охренел, что ли! – воскликнул Грант. Его трясло.

В этот момент Гарри выглядел как хищное животное: рот приоткрыт, зубы ощерены и поблескивают при тусклом свете.

– Она дословно следует моим инструкциям, – проговорил Гарри. – И значит, только она будет знать, где спрятаны деньги. Вот тогда мы и сделаем наш ход, Билл. Это будет проще, чем отобрать конфету у малыша.

Северо-Западная часть Лондона и, в частности, район Мэйда-Вейл не относились к местам, где Линда бывала часто.