„Ну, — сказал я, — это оттого, что Они — Боги. Фараон исходит из Богов, но и Боги также исходят из Фараона. — Увидев, что в Ее глазах умирает всякая надежда на понимание, я быстро добавил: — Не знаю, как это может быть, но это так. Так уж устроено у Них, у Богов. Амон-Ра — это Тот-Кто-порождает-Своего-Отца".

„Но кто такой Осирис? Это Амон? Наконец-то! Я ни разу не осмелилась задать этот вопрос за все время, пока Меня держат в Египте".

„Осирис — не Амон, — сказал я, радуясь тому, что могу сказать Ей хоть что-то ясное. — Осирис — это Отец Хора, и Он также Царь Мертвых. Его Сын Хор, будучи также и Фараоном, является Повелителем Живущих. — Здесь мне следовало бы умолкнуть, но, увидев понимание в Ее глазах, я добавил: — И Осирису принадлежат все деревья, весь ячмень и хлеб, и воды, а также и пиво, поскольку брожение зерна находится на полпути между живым и мертвым".

„Я думала, все зерно принадлежит Исиде".

„И это верно, — быстро сказал я. — Оно принадлежит также и Исиде. Но ведь Исида и Осирис — женаты".

„Да, — сказала Она, — но что принадлежит Хору, если Он — Фараон?"

„Не смогу сказать Тебе обо всем, но такого немало. Я знаю, что Глаз Хора — это масло, но он может быть также и вином, а иногда — краской для глаз".

„Ты говоришь, что Он — Сын Осириса?" — спросила Она с безнадежным видом.

Я кивнул.

„Но если Хор — Сын Ра, то тогда Он — Брат Осириса, а не Сын", — сказала Маатхорнефрура.

„Да, Он также и брат", — согласился я. Я больше не видел улицы, простиравшейся под нами. Мои глаза застилала пелена. Вернулось ли мое прежнее смущение, или причиной тому было множество волн и течений, которые я ощущал между своих ушей при мыслях обо всех тех Богах, которых мне еще предстояло назвать, не знаю, но я чувствовал слабость, такую дурноту, что хоть и невежливо было оставлять Ее стоять в одиночестве, но я внезапно сел на корточки, опустив свои ягодицы на пятки. Тогда и Она присела на корточки и продолжала смотреть мне в глаза.

„Нам надо вернуться к началу, — сказал я. — До Ра был Атум, Его дед. У Атума было двое детей — Шу и Тефнут".

„Шу и Тефнут", — повторила Она.

„Они дали нам воздух и влагу. — Я видел, как Она все это повторяет про Себя. — От Шу и Тефнут родились Ра, Геб и Нут. Последние двое — это земля и небо. Геб и Нут соединились в любви. — Я принялся кашлять. — Некоторые говорят, — пробормотал я, — что это Ра любил Нут. — Я снова закашлялся. Я не хотел прерываться, но был вынужден. — Они не знают Своего Отца, но детьми Нут были: Исида, Осирис, Сет и Нефтида, а также Бог Хор. Он — брат Осириса, если не считать того, что Он также — все остальные Боги: Шу, Тефнут, Ра, Геб, Нут, Исида, Осирис, Сет и Нефтида".

„Тогда как же Хор может быть Сыном Осириса?"

„Потому что Хор умер. Он упал с лошади. Поэтому Ему пришлось стать сыном Исиды и Осириса, чтобы снова родиться. Это произошло после того, как Осирис был убит Сетом. Но Исида все же смогла соединиться с Ним".

„Я чувствую слабость в ногах, — сказала Она. — Я никогда не выучу этого".

„Выучишь", — сказал я.

„Нет, не смогу. Ты говоришь о многих Богах. Но мы стоим на башне Храма Амона, а о Нем ты так ничего и не сказал. И ничего о Птахе. Сесуси всегда рассказывает Мне о Своей Коронации в Мемфисе в Храме Птаха. Я думала, что этот Птах — Великий Бог".