„Хонсу? Ты называл раньше Его имя?"

„Он сын Амона и Мут", — в отчаянии ответил я. Мне еще предстояло рассказать Ей об Амоне и Мут. „Разумеется, Тот, — поспешил добавить я, — также Бог луны, но некоторые говорят, что Бог луны — Коршун Нехбет, в честь Которой назван Твой Дворец. Когда на то есть Их воля, любой из этих Богов может являться Богом луны".

„Они отправляются туда все сразу?"

„Не знаю, — ответил я, — раньше мне никто не задавал этот вопрос".

Она позвала слугу, который принес нам жареного гуся в соусе из перцев, которые, вероятно, привезли из Кадеша, так как огонь в нем был не из наших пустынь и болот. Затем мы запили его пивом.

„Все не так уж сложно", — сказал я.

„Пожалуйста, не говори этого больше", — попросила Она.

„В сирийских лесах, — сказал я, — может быть пять разновидностей деревьев. Каждое из них происходит от отдельного Божества, однако на одном холме можно найти все пять. А еще ведь есть и Бог самого холма. Таким образом, пять Богов пяти деревьев могут быть также частью Бога холма".

„Да, это так, — сказала Она и сладко зевнула. — Тебе понравились наши перцы?"

Я кивнул. Мне не хотелось прекращать обучение. У меня было такое чувство, будто я сам начинаю понимать все это. „В Элефантине, — продолжил я, — вверх по течению, у Первого Порога, обитает Бог Хнум. У Него рога барана. Он охраняет Нил. Но одновременно Он живет ниже, в Абидосе, у Храма Осириса, и там Он — муж Хекет — не Твоей Хекет, но самой первой Великой Богини, первой лягушки. Хнум также может жить в Ра. И в Гебе. Тогда каждый из этих Богов позволяет Хнуму думать их мыслями. Разумеется, это помогает им самим думать мыслями Хнума. Временами, когда Им это нужно, так как Хнум — тот гончар, Который лепит из глины нашу плоть".

„Ты рассказал Мне так много, — сказала Она, — ты прекрасный учитель". Я поблагодарил и ответил, что нет, это не так. Она надела Свой белокурый парик. Тем утром в Храме, чтобы не быть узнанной, Она носила черный парик, который сняла, как только мы вернулись в Ее покои. Пока мы ели, у Нее на голове не было парика. Но теперь Она надела белокурый парик.

„Ты рассказал Мне про такое множество Богов, — сказала Она, — но почти ничего об Амоне".

„О, Амон, — сказал я и отхлебнул еще пива. — Амон — это Сокрытый. Он пребывает за всеми Богами".

„Он всегда там?"

„Всегда". — Конечно, я решил не говорить Ей, что — если произнести не то, что следует — можно почувствовать, как, пребывая в воздухе, Он слышит это.

„Всегда?" — повторила Она.

„Он был с самого начала, вместе с ветром. Он был первым из восьми слепых Божеств, представлявших собой лягушек и змей в слизи, но даже в той тьме Он был воздухом". — Я никогда не любил говорить о воздухе, а также произносить то, чего не следовало. Воздух, находившийся в ухе, был Амоном. В тот момент я был рад, что, в отличие от Усермаатра, я не знаю руки Амона на моем сердце.

„Я слышала, — сказала Она, — что когда-то здесь, в Фивах, Амон был всего лишь незначительным Божком. Просто маленький Бог города Фивы. Но когда более важные Боги не могли решить, Кто из Них самый главный, Они выбрали Его. И теперь Он — Великий Бог".

„Это тоже верно, — сказал я. — Верно и то и другое. Потому-то Египет и есть страна Двух Земель".

„Ты больше жрец, чем воин", — сказала Она.