В нем самом боролись тяга к экзистенциальному, анархическому и стремление к политике, участию в общественной жизни, сочетались противоречивые взгляды художника и историка, непосредственного участника событий и их аналитика. Талант и обостренное чувство современности, в которой «…дух неверующего человека XX века, оцепеневшего от неудач, страха и ужаса перед грядущим унижением, томится, как холощеный скот перед изгородью…», всегда помогали ему избрать главную тему. И все его размышления приводили его к убеждению в том, что именно романист, художник по своему восприятию, способен вернуть современному человеку подлинность чувств, остроту морального сознания. Мейлер писал обо всем, что составило содержание бурной эпохи середины 60-х — середины 70-х годов, — от «революций» во всех ее общественных сферах до кампаний по выборам президентов, проблемы преступности, войны во Вьетнаме и высадки человека на Луне. Американская реальность трансформировалась в его произведениях, во всем, что он говорил и делал, сквозь призму сознания интеллигента, выходца из того среднего класса, который на протяжении последних двух десятилетий пережил кризис, заставивший заговорить о болезни американского общества, о несоответствии между «американской мечтой» и американской реальностью.

Уже в 50-е годы он стал общественной фигурой, оказавшей влияние на отчужденное поколение молодежи 60-х. Он всегда шел впереди, и ему было очень трудно. Его жизнь складывалась так, что «горячая история» требовала непосредственной реакции — отображения и осмысления, она десятилетиями оттесняла Великий роман и видоизменяла жанровые рамки романов ему предшествовавших. Но Мейлер не только писал: в год выхода его романа «Американская мечта» он выступал перед студентами университета, поддерживая их протест против войны во Вьетнаме, снимал фильмы, участвовал в антивоенном марше на Пентагон, о котором рассказал в «Армиях ночи» (1968). В начале творческого пути Мейлера редактор «Комментари» Н. Подгорец справедливо заметил: «Ему нужно все продумать самому, лично, словно именно ему, посредством собственного жизненного опыта, предстоит снова и снова заново воссоздавать мир». Отрывок из «Армий ночи» печатался в журнале «Харперс», и молодая женщина-редактор десяток раз приходила к старшему коллеге, жалуясь, что не понимает написанного — предложения слишком длинные, и она не знает таких слов. «Детка, — сказал он ей, — ты не понимаешь, что он великий писатель, он создает язык, оставь его в покое». За этот очерк в следующем году Мейлер получил высшие литературные награды — Пулитцеровскую и Национальную книжную премии. Тогда же он принял участие в кампании по выборам мэра Нью-Йорка и занял четвертое место среди пяти кандидатов.

С 1966 года ему стали предлагать большие авансы за все, что он напишет. И уже не только он сам соотносил свои работы с произведениями классиков, но и критика, по большей части привыкшая оценивать его как «…одного из самых нестабильных и в целом непредсказуемых писателей», который всегда выступает «в своем приводящем в бешенство блеске», заметила, что Мейлер «…своенравный, часто своевольный, иногда порочный, остается самым откровенным… и самым щедро одаренным писателем нашего поколения». Выстраивая последовательность Драйзер — Хемингуэй — Мейлер, они признали его и как философа, видя в нем связующее звено между талмудизмом, «викторианцами» и новым временем.

К концу 60-х годов собственная личность как главный персонаж его романа с Историей перестала удовлетворять Мейлера, он стал называть себя в третьем лице — Аквариус.