— Вот фонарь, — ответил Кив. — Такой ли у меня вид, что я шучу?

— Это верно. Вы серьезны как привидение, — сказал шкипер.

— Ну, так вот вам два сантима, — сказал Кив, — ступайте к моей жене и предложите ей эти два сантима за бутылку, которую (если я не ошибаюсь) она сейчас же вам отдаст. Принесите ее сюда, и я куплю ее у вас за один сантим, потому что для бутылки существует закон: ее следует всегда продавать за меньшую сумму. Что бы вы ни делали, не говорите ей ни слова о том, что пришли от меня.

— Не дурачите ли вы меня, приятель? — спросил шкипер.

— Вам это не повредит, если бы я и дурачил, — возразил Кив.

— Это так, товарищ, — согласился шкипер.

— А если сомневаетесь, можете попробовать, — добавил Кив. — Как только выйдете из дома, пожелайте иметь полный карман денег или бутылку лучшего рома, или что вам вздумается, и вы увидите достоинство этой вещи.

— Отлично, канака, — сказал шкипер, — я попробую; но если вы сыграли со мною шутку, так я тоже потешусь над вами.

Китолов пошел по аллее, а Кив стоял и ждал почти на том же самом месте, где ждала накануне ночью Кокуа; только Кив был решительнее и никогда не отказывался от своей цели, хотя его душа была полна горького отчаяния.

Долго, казалось, пришлось ему ждать, пока он не услышал голос, распевающий в темной аллее. Он знал, что это голос шкипера; странным казалось только, что он так внезапно опьянел.

Вслед за этим и сам шкипер подошел, спотыкаясь, к фонарю. Дьявольская бутылка была у него в сюртуке; другую бутылку он держал в руке и, подходя, поднес ее ко рту и выпил.

— Она у вас, я вижу, — ответил Кив.

— Руки долой! — крикнул шкипер, отскакивая назад. — Подойди на шаг ко мне, и я тебе заткну глотку! Ты думал, что я тебе позволю моими руками жар загребать?

— Что вы этим хотите сказать? — спросил Кив.

— Что? Я хотел сказать, что бутылка эта штука хорошая, вот что! — крикнул шкипер. — Понять не могу, как это я добыл ее за два сантима; но уж вы-то ее за один сантим не получите, в этом я уверен.

— Вы хотите сказать, что не желаете продать ее? — спросил, задыхаясь, Кив.

— Не желаю, сударь! А рому вам выпить дам, если хотите, — сказал шкипер.

— Говорят вам, что человек, у которого находится эта бутылка, идет в ад, — сказал Кив.

— Я во всяком случае попаду туда, я полагаю, — возразил моряк, — а эта бутылка самая лучшая штука, из-за какой только я мог бы туда попасть. Нет, сударь, — воскликнул он снова, — теперь эта бутылка моя, а вы можете отправиться выуживать себе другую!

— Неужели это правда? — воскликнул Кив. — Ради вас лично, умоляю, продайте ее мне!

— Я не придаю значения вашим словам, — возразил шкипер. — Вы считали меня дураком, а теперь видите, что я не дурак, ну и кончено! Коли не хотите сделать глоток рому, так я сам хлебну. За ваше здоровье! И покойной ночи!

И он пошел по аллее по направлению к городу, и, таким образом, закончился рассказ о бутылке.

Кив побежал к Кокуа легкий как ветер. Велика была в ту ночь их радость и велико было с тех пор спокойствие, царившее до конца дней в "блестящем доме".

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ

ОСТРОВ ГОЛОСОВ

Кеола, женясь на Леуа, дочери Каламака, колдуна молоканского, жил в одном доме с отцом своей жены. Не было человека умнее этого пророка: он читал по звездам, гадал с помощью злых духов по телу умершего, поднимался один на вершины высоких гор в область горных эльфов и ловил в западню души предков.