Я пыталась уехать от вопроса: а что было бы, если бы я осталась?

Меня ни разу еще не останавливали за превышение скорости. Полезно иметь отца-адвоката, известного на всю округу не только своей хваткой, но и вспышками гнева; обычно мне достаточно было просто представить, какое лицо у него будет, когда он узнает эту новость, чтобы держать себя в рамках. И потом, в Мерси-Фоллз превышать скорость все равно без толку. Если ехать слишком быстро, в два счета окажешься за городом.

Но сейчас настроение у меня было как раз для перебранки с полицейскими.

Домой я не поехала. Я и так знала, что до дома двадцать две минуты езды. Слишком мало.

Беда была в том, что теперь он завладел мной. Я снова подошла к Коулу слишком близко и заразилась им. Недуг проявлялся в виде весьма специфического набора симптомов. Раздражительность. Перепады настроения. Учащенное сердцебиение. Потеря аппетита. Безразличный остекленевший взгляд. Усталость. Далее последуют пустулы и бубоны, как при чуме. Ну а потом смерть.

Я-то думала, будто полностью излечилась. А это, оказывается, была всего лишь ремиссия.

Дело было не только в Коуле. Я так и не рассказала Сэму про отца с Маршаллом. Я пыталась убедить себя, что у отца не получится снять с волков статус охраняемых животных. Даже при содействии конгрессмена. Оба они были большими шишками у себя на родине, но это совсем не то же самое, что быть большой шишкой в Миннесоте. И незачем мучится угрызениями совести из-за того, что я не предупредила Сэма.

Я так задумалась, что не заметила даже, как в зеркале заднего вида вспыхивают красно-голубые огни полицейской мигалки. Потом взвыла сирена.

Подала голос и умолкла, только чтобы оповестить меня о своем присутствии.

Внезапно перебранка с полицейскими показалась мне не такой уж и блестящей перспективой.

Я притормозила у обочины. Вытащила из сумочки права, из бардачка — свидетельство о регистрации машины. Опустила стекло.

Когда полицейский подошел к моему окну, я увидела, что на нем коричневая форма и большая, странного вида шляпа; значит, передо мной представитель полиции штата, а не округа. Полиция штата никогда не разменивалась на предупреждения.

Я вляпалась по-крупному.

Он посветил мне в лицо фонариком. Я поморщилась и отвернулась, чтобы он выключил его.

— Добрый вечер, мисс, Ваши права и свидетельство о регистрации, пожалуйста. — Вид у него был слегка раздраженный. — Вы видели, что я еду за вами?

— Ну да, надо полагать, раз я остановилась.

Офицер улыбнулся невесело, как иногда улыбался отец, когда разговаривал по телефону, и не глядя, взял у меня права и свидетельство.

— Я ехал за вами полторы мили.

— Я задумалась, — сказала я.

— Так вести себя на дороге нельзя. Здесь ограничение скорости — пятьдесят пять миль, — произнес полицейский. — Я выпишу вам повестку в суд за езду со скоростью семьдесят три мили в час. Сейчас вернусь. Пожалуйста, никуда не уезжайте.

Он отошел к своей машине. Я не стала закрывать окно, хотя вокруг зеркал заднего вида, в которых отражались полицейские фары, уже начинала роиться мошкара. Я откинулась на спинку кресла и закрыла глаза, представляя, что скажет отец. Меня посадят под домашний арест. Отберут кредитку. Лишат мобильника. В арсенале моих родителей были все пыточные орудия, которые они изобрели еще в Калифорнии. Теперь можно не ломать голову, ехать мне к Сэму с Коулом еще раз или нет, ведь остаток учебного года я проведу взаперти.

— Мисс?

Я открыла глаза и распрямилась. Полицейский снова стоял перед моим окном с правами и свидетельством о регистрации в руке и штрафной книжкой.

Тон его совершенно изменился.

— Ваши права выданы на имя Изабел Калперер. Вы имеете какое-то отношение к Томасу Калпереру?

— Это мой отец.