— Понимаете, мы с подругой только что разругались в пух и прах, и она высадила меня из своей машины. Можете себе представить? Вы не позволите мне от вас позвонить?

Он нахмурился, и я испугалась — вдруг я вся в грязи или волосы растрепаны? На всякий случай я пригладила их руками.

— Что-что? — переспросил он.

Я повторила свой рассказ, стараясь не запутаться и все с тем же трагизмом в голосе. Последнее было не так уж и сложно. Вид у него был по-прежнему нерешительный, и я добавила:

— Позвонить? По телефону? Чтобы кто-нибудь приехал и забрал меня.

— Ну да, — произнес он, наконец. — Звонок-то хоть местный или нет?

Забрезжила искра надежды. Я понятия не имела, местный это будет звонок или нет, поэтому ответила:

— В Мерси-Фоллз.

— А-а, — протянул он, что не было ответом на мой вопрос. — Ну да...

Повисло томительное молчание. До меня донеслись раскаты чьего-то смеха.

— Сейчас жена разговаривает по телефону, — сказал он наконец. — Но когда она закончит, можете позвонить.

— Спасибо, — поблагодарила я. — Кстати, где мы находимся? Мне нужно сказать моему приятелю, откуда меня забирать.

— Ну да, — произнес он опять. Думаю, эта фраза ничего для него не значила; он просто заполнял ею паузы. — Скажите ему, что мы в двух милях от Бернтсайда.

Бернтсайд. От Мерси-Фоллз до Бернтсайда было почти полчаса езды по извилистой двухполосной дороге. При мысли о том, что я преодолела такое расстояние, сама того не сознавая, точно лунатик, мне стало не по себе.

— Спасибо, — сказала я.

— По-моему, у вас к подошве собачье дерьмо прилипло, — сообщил он мне благожелательно. — Пахнет.

Я сделала вид, будто рассматриваю подошвы туфель.

— Ох, и правда. А я-то голову ломала, откуда воняет.

— Думаю, это надолго, — предупредил он. До меня не сразу дошло, что он имеет в виду свою жену и телефон.

Намек был предельно ясен.

— Пойду пока погуляю по магазину, — сказала я, и старичок явно вздохнул с облегчением, как будто посчитал себя обязанным развлекать меня все время, пока я буду торчать у прилавка.

Как только я отошла к стеллажу с приманками, как он снова склонился над прилавком и принялся там рыться. Его жена продолжала болтать по телефону, время от времени заливаясь своим странным мающим смехом, а я продолжала наслаждаться запахом немытого тела.

Я осмотрела удочки, оленью голову в розовой бейсболке и муляжи сов для отпугивания птиц. В углу стояли баночки с мучными червями. Пока я таращилась на них, чувствуя, как и животе поднимается волна не то омерзения, не то предчувствия грядущею превращения, дверь снова распахнулась и в магазин вошел мужчина в кепке от Джона Дира. Они с потным старичком обменялись приветствиями. Я задумчиво погладила пальцем край ярко-оранжевого собачьего ошейника, прислушиваясь к себе и пытаясь определить, стоит сегодня ждать еще одного превращения или нет.

Внезапно мое внимание привлек разговор этих двоих. Мужчина в кепке говорил:

— Нет, пора уже принимать решительные меры. Сегодня один из них стащил у нас с крыльца мешок с мусором. Жена считает, что это собаки, но я видел следы. У собак таких больших лап не бывает.

Волки. Они говорили про волков.

Про меня.

Я вжала голову в плечи и пригнулась, как будто рассматривала собачий корм на нижней полке металлического стеллажа.

— Я слышал, Калперер пытается кое-что организовать, — сказал старик.

Тот, что был в кепке, громко фыркнул.

— Как в прошлом году? Все равно ничего не вышло. Только еще больше их раздразнил, вот и все. Неужели в этом году лицензии на рыбную ловлю столько стоят?

— Столько, столько, — закивал старик. — Но сейчас он задумал кое-что другое.