Первые рассветные лучи уже пробивались между туч. Йейн, Хейвен и Бью пошли на запад. На углу Восьмой улицы и Университетской площади Йейн указал на двор, из которого по пожарной лестнице можно было подняться на крышу.

— Здесь мы с Хейвен расстанемся с тобой, — сказал он Бью. — Не откажешься подежурить у входа на Вашингтон-Мьюс? Нужно проследить, не появится ли там кто-нибудь необычный. В это время суток это может быть любой.

— Пожалуй, я все-таки с вами пойду, — покачал головой Бью. — Не думаю, что оставлять Хейвен с тобой наедине — такая уж хорошая мысль.

— Он меня слишком старательно опекает, — объяснила Хейвен Йейну. — Не волнуйся, все со мной будет в порядке, — сказала она Бью.

— Он всегда был такой, — улыбнулся Йейн. — И вряд ли в ближайшее время изменится.

— Мы знакомы уже лет пятьсот, — возразил Йейн. — А когда мы познакомились впервые, ты был ее братом. И в тот раз ты ко мне сначала тоже относился настороженно.

— А я ни капельки не удивлен, — признался Бью. — Только родная сестрица могла бы мной так помыкать.

— Я тобой помыкаю? Что ты такое говоришь? — возмутилась Хейвен.

— Может быть, вы потом поспорите? — вмешался Йейн. — Бью, будь так добр, подежурь у входа в квартал, ладно?

— А что мне делать, если я замечу что-то подозрительное?

— Пни машину, — ответил Йейн.

— Пнуть машину?

— Чтобы сигнализация сработала.

— А-а-а, понял, — кивнул Бью. — Здорово придумано.

Хейвен и Йейн быстро взобрались наверх по пожарной лестнице, пробежали по крышам и очень скоро уже были в доме. На первом этаже, на письменном столе лежал ноутбук Йейна.

— Вот он, — выдохнул Йейн и взял компьютер со стола. — Пойдем.

— Нет. Я хочу услышать эти записи, — возразила Хейвен. От того, что записал на диктофон Йейн, зависела вся ее жизнь. Она не могла больше ждать.

— Хейвен, тут нельзя оставаться, это небезопасно, — стал уговаривать ее Йейн. — Послушаем где-нибудь еще.

— Можешь уходить, — сказала она, открыв крышку ноутбука, — а я никуда не пойду, пока не прослушаю эти файлы.

Вдалеке послышался вой противоугонной сигнализации. Он сработал в одной машине, потом — в другой. В третьей. Послышался рев мотора. Хейвен подбежала к окну и раздвинула шторы. Мимо дома проезжали двое на мотоцикле, их лица были скрыты под шлемами. Тот, кто сидел сзади, вытащил из рюкзака бутылку, зажег фитиль, сделанный из клочка ткани, и бросил. Хейвен услышала звон разбитого стекла и упала на пол.

Хейвен очнулась в объятиях Йейна. Он отнес ее в спальню на верхнем этаже. Дым становился все гуще. Издалека донесся вой сирены пожарной машины.

— Нужно подняться на крышу, — кашляя, выговорила Хейвен.

— Слишком поздно, — покачал головой Йейн. — Пожарная лестница охвачена пламенем.

— Должен быть какой-то другой выход!

— Тебе придется прыгнуть, — сказал Йейн. Клубы дыма закрывали его лицо. Он словно бы исчезал на глазах.

Хейвен совершила путешествие длиной в девяносто лет и две тысячи миль, чтобы погибнуть там же, где умерла Констанс Уитмен.

— Прости, — прошептала она. — Я должна была верить тебе.

— Все хорошо, Хейвен. — Йейн поцеловал ее и, притянув к себе, поставил на ноги. — Что бы ни случилось, скоро мы снова будем вместе. Я разыщу тебя. Клянусь.

— Я люблю тебя, — сказала ему Хейвен.

— Только это и важно, — отозвался он.