Изменить размер шрифта - +
И их поступками, и причинами совершения этих поступков, и с последствиями. Все, что можно потрогать, я потрогаю, попытаюсь исправить, починить, разобраться. Но мне не приходилось иметь дела с чем-то эфемерным.

– Вы не поверили, – обронила Виктория и поднялась из кресла. – А если бы поверили, то взялись бы?

– За что именно я взялась бы? – как можно мягче спросила я.

– За что-то непонятное.

Она быстрым шагом направилась с коридор. Снова присела на корточки и занялась шнурками.

Я стояла в дверном проеме и чувствовала себя отвратительно.

Виктория затянула последний узелок и распрямилась.

– Мне жаль, – призналась я. – Мне очень, очень жаль. Но вы действительно пришли не по адресу.

– Я так и поняла, – холодно улыбнулась девушка. – Ваша консультация стоит каких-то денег?

– Ой, что вы, – замахала я руками. – Нет.

– Тогда до свидания, Татьяна.

Закрыв за ней дверь, я вспомнила об открытом окне. Вернулась в комнату и распахнула окно еще шире.

Если бы девушка хотела покончить с собой, она бы непременно воспользовалась моментом, когда меня не было в комнате, и шагнула бы с карниза в пропасть. Но она не воспользовалась такой возможностью, несмотря на «голосовые сообщения», которые она получает как по расписанию. Значит, реально не заточена на самоубийство. Здесь другое, но она либо не хочет об этом говорить, либо не считает это важным. Что ж, я попыталась.

Кирьянов не снимал трубку. После двух попыток связаться с ним я отложила телефон и достала из холодильника суп, которым меня накануне угостила подруга Ленка.

Вчера я провела весь день у нее дома, потому что детей она сплавила на чей-то день рождения, а те и рады были смотаться подальше от матери. Ушли с ночевкой. Загрустив, Ленка вызвонила меня, и мы до ночи трепались о всяком разном, параллельно культурно употребляя коньяк, который Ленке вручила благодарная мамаша очередного абитуриента. Весь год Ленка вбивала бедолаге в голову многочисленные тонкости французского языка, после чего он просто был обязан поступить в вуз без проблем. Однако этого не произошло, и Ленка узнала об этом от растрепанной мамаши молодого человека.

– Прикинь, – рассказала Ленка, – она пришла ко мне и хрясь бутылку на стол. Все, говорит, пропало. Я: как это, что это? А она сообщила, что сын тайно готовился на актерский факультет в Щепкинское театральное. Это же в Москве, Тань. И умотал туда сразу после экзаменов, оставив матери записку.

– Нынешние дети сами пробивают себе дорогу, – заметила я.

– Если бы.

– А коньяк она зачем притащила?

– Благодарила за труды. Понимающая тетка попалась.

В конце девичника, когда мы с Ленкой собирались на улицу в ожидании такси, она вручила мне контейнер с чем-то вкуснющим.

– Картофельный супчик. С утра благодарить будешь.

– Да ну, мы выпили-то чуть-чуть, – возразила я.

– В охоточку зайдет, – подсуетилась подруга.

За эту «охоточку» я была готова ее прибить. Иногда уменьшительно-ласкательные суффиксы совсем не к месту. Но Ленку я знала, она была любителем по-доброму меня побесить.

С утра следов похмелья не было. То ли коньяк качественный попался, то ли реально мы всего лишь пригубили.

Про суп я вспомнила только сейчас. Но после разговора с Викторией есть не хотелось. Почему-то было стыдно.

Решив все-таки связаться с Кирьяновым, я снова набрала его номер.

Снова тишина. Ленка тоже была не на связи. Жаль, потому что мне очень хотелось обсудить случившееся хоть с кем-то.

Я прилегла на диван и закрыла глаза, но через две минуты встала, вспомнив, что можно было бы, прежде чем заняться ничегонеделанием, забросить шмотки в стиральную машинку.

Быстрый переход