Решив, что моя навигация тоже страдает от жары, я решила не подъезжать к нужному мне дому. Припарковалась неподалеку, в тенечке, и отправилась к Виктории пешком.

То, что навигатор принял за автомобильную пробку, на самом деле было скоплением автомобилей с опознавательными знаками, которые знакомы каждому. Несколько полицейских машин и «Скорая», между которыми затесалось такси, вот такой набор меня встретил.

Зародившееся тягостное предчувствие усиливалось с каждым шагом.

По мере приближения к ералашу до слуха стали долетать громкие возгласы, но кому они принадлежали – населению или представителям служб – понять было невозможно.

В какой-то момент раздался громкий женский крик. На него наложился другой женский голос. Вторая дама вещала властным тоном, видимо, уговаривая ту, которая закричала. Но первая женщина ее не слышала, и крик повторился снова. Он был воющим, безысходным. Так кричат не от испуга.

Здесь произошло что-то страшное. И страшнее всего, что я пока что увидела, было то, что все происходило около дома, в который мне предстояло попасть.

Я не видела, что там творилось. Кроме машин во дворе стояли люди, которых было очень много. В основном это были те, кто затрудняет работу, потому что часто из-за массы зевак невозможно развернуться на машине и срочно отправиться, например, в больницу. Народ расходится неторопливо, как бы показывая, что тут он у себя дома, а все остальное его мало касается. И скорость передвижения он увеличивать не будет, потому что не приучен врассыпную-то. Но, слава богу, подобные пребывают в меньшинстве. Большая часть готова помочь связью, советами, влажными салфетками или свидетельскими показаниями. А некоторые натурально пытаются расчистить проезжую часть для проезда той же полиции.

– Ма-а-ам! Ма-а-а! А-а!

Снова этот крик. Я почти что врезалась в толпу и больно задела локтем какого-то мужика в белой рубашке.

– Простите! – прижала я руку к груди. – Это я случайно.

Мужик обернулся и смерил меня тяжелым взглядом.

– А ты чего здесь забыла? – спросил он.

Со спины Кирьянова узнать было сложно. К тому же он находился за спинами других людей. Разумеется, я не успела его опознать.

– Я приехала по делу, – ответила я. – Та девушка, которая ко мне сегодня приходила, забыла у меня свою вещь.

– Покажи.

Он протянул руку, обтянутую медицинской перчаткой. На пальцах темнели кровавые разводы. Внутри все оборвалось.

Чертыхнувшись, Кирьянов сорвал перчатку с руки.

Я достала из сумки браслет и положила на его ладонь.

Наша встреча на минуту отвлекла меня от причины сборища. Правда, кое-что я уже знала наверняка. Недавний разговор с Кирьяновым, его слова о женщине, выпавшей из окна, вызов на место происшествия. Значит, несчастный случай произошел тут.

– А кто так кричал? – спросила я у подполковника. – Родственники?

Он не ответил.

– Этот браслет, говоришь, у тебя сегодня забыла клиентка?

– Да.

– Фамилии совпадают. Погибшая носила такую же, которая указана на браслете – Соломко. Только ее звали Елена.

– А мою клиентку – Виктория.

– Не она?

Кирьянов отошел в сторону. И я увидела Викторию. Она сидела прямо на земле, уронив на колени руки. И на ней не было лица.

Глава 2

– Ее сразу узнали. Елена Соломко, сорока пяти лет. Жила вдвоем с дочерью. Спокойно жили, ни в чем замечены не были. О них в принципе отзываются нейтрально. Те, кого успели опросить, в один голос заявляли, что погибшая близко ни с кем не общалась.