Наши с Ниной Тимофеевной взгляды встретились. Но ни она, ни я не изъявили желания начать разговор. При Вике делать этого было нельзя.

Из-за спины вышел Кирьянов.

– Психиатрическое отделение в центральной городской больнице, – негромко сообщил он. – Нина Тимофеевна Грузанкова там заведующая. Работает почти двадцать лет.

– Вот и славно, Вов. Правда?

Нина Тимофеевна смотрела на нас в ожидании ответа. Одной рукой она непрерывно гладила Вику по плечу.

Кирьянов подошел к ним и присел на корточки.

– Можете выдвигаться, – разрешил он. – Но если нам понадобится побеседовать с вашей пациенткой, то вы обязаны обеспечить нам такую возможность.

– Обещаю сделать все, что в моих силах, – произнесла Нина Тимофеевна. – Однако скажу сразу, что если ей не станет лучше или состояние будет пограничным, то я откажу вам. Придется подождать.

– Я понимаю, – согласился Вовка.

– Позвольте, я объясню, – продолжила Грузанкова. – Если она не стабилизируется, то ваши разговоры с ней могут быть идентичны приказу отправиться в жаркий день на пляж человеку, с которого содрали кожу. Понимаете, о чем я?

Вика охнула и закрыла глаза. Она мало что понимала.

Было похоже, что ее организм бросил все силы на то, чтобы помочь ей выжить. Он как будто бы загнал ее сознание в состояние «куколки», запеленав его так туго, чтобы девушка не смогла осмыслить происходящее.

– Вот так выглядит безумие, – едва слышно, но с напором произнесла Нина Тимофеевна. – Но она сильная. Она придет в себя. Эта девочка пока еще в своем уме, хоть и не понимает этого. Выглядит так, словно в нее влили бутылку самогона. Это – последствия. Я не отдам вам ее. Не сейчас.

Кирьянов распрямился и вытер взмокший лоб. В воздухе стояло марево. Небывалая жара для наших мест.

– Вам выделить машину? – спросил Кирьянов.

– Нет, – покачала головой психиатр, – мы на такси.

– То, на котором вы приехали, уже не догнать, – пробормотал подполковник.

– Понятное дело. Ничего, вызову другое.

– Нужна вам какая-то еще помощь? – растерялся подполковник.

– Например? – усмехнулась Нина Тимофеевна.

– Не знаю.

– Вот и я не знаю, – отрезала Нина Тимофеевна.

Я тронула Кирьянова за плечо и поманила за собой. Мы медленно пошли в сторону полицейской машины.

– Останусь тут, – сообщила я. – Похожу, посмотрю, поговорю. А вечерком свяжемся, хорошо?

– Ладно. Блин, чувствую себя каким-то идиотом.

– Ты чувствуешь себя так потому, что психиатр слишком заносчиво себя ведет. Не бери в голову. Главное, что Вика с ней будет в безопасности. Контакты ее взял?

– Вот черт, совсем из головы вылетело…

Все. Я осталась одна. Подполковнику снова пришлось общаться с Ниной Тимофеевной, и я не горела желанием находиться рядом. Мне тоже было неуютно. Грузанкова имела дело с непростыми пациентами, и работа наверняка значительно прокачала некоторые черты ее характера. Нина Тимофеевна показалась мне человеком жестким и не жалующим компромиссы. С такими людьми всегда сложно общаться. К тому же она заведовала психиатрическим отделением, и руководящая должность, вероятно, заставляла ее быть властной и после окончания работы. «Профнастил» какой-то.

«Скорая», с трудом развернувшись между домами, уехала. Полицейские сновали туда-сюда, но суматохи уже не было.