Я разил вокруг себя, держа их на расстоянии, а мой дахар вставал на дыбы и делался трудноуправляемым. Ими вообще управлять было труднее, чем теми, которые я знал на юге Марса, поэтому часть моего внимания приходилось отдавать скакуну.

Я почувствовал, как клинком царапнуло мою руку, но не обратил на рану особого внимания.

Я видел мельком сквозь сумрак своих сражающихся товарищей, и время от времени один из них падал мертвым или раненым. Поэтому я решил, что лучше всего будет попытаться прорваться, надеясь, что нюх животных выведет нас на твердую почву.

Я крикнул об этом Зафе, и он согласился со мной. Мы подстегнули своих дахаров и поскакали галопом.

Мы скакали всю ночь, молясь, чтобы не попасть в трясину. Напавшие на нас люди, похоже, очень скоро прекратили погоню, и вскоре мы смогли замедлить скачку. Мы решили, что поскольку луны взошли, мы должны продолжать свой путь, а не останавливаться на привал и рисковать снова.

К утру мы были в безопасности, хотя раз или два чуть не заехали в топь и очень устали.

Рана моя немного побаливала, но я вскоре перевязал ее и забыл о ней.

Мы теперь находились неподалеку от края болот и уже видели перед собой твердую почву.

Увидели мы также и нечто другое, что-то похожее на строения, но было трудно решить, город это, или нет.

Зафа предложил приблизиться к этому месту осторожно и, если оно окажется необитаемо, то можно будет разбить лагерь в безопасности.

Приблизившись к зданиям, мы заметили, что они на самом деле представляют разрушенные дома. На улицах росла трава. Все выглядело так, словно город давным-давно уничтожил пожар.

Но когда мы приблизились, то заметили на западе отряд всадников. Те скакали к этому месту во всю прыть с обнаженным оружием — главным образом мечами и топорами. Это были желтокожие люди, одетые в яркие плащи и сильно разукрашенные пакапу. Цвет их кожи не походил на цвет кожи народов Востока, и был более глубокий, более яркий, что-то вроде цвета лимона.

Откуда-то из развалин до нас донесся крик, голос одного человека, и мы сообразили, что это его атаковали всадники.

Мы не знали, что нужно делать, какая сложилась ситуация, и решили подъехать ближе, чтобы рассмотреть, что происходит.

Затем я увидел человека, которого с такой яростью атаковали воины. Я не мог поверить собственным глазам.

Это был ни кто иной, как Хул Хаджи!

Синий гигант выглядел усталым и измотанным. На плече у него виднелась полузажившая рана, но он держал большой широкий меч того же типа, который я заметил у желтокожих воинов.

Когда всадники устремились к Хул Хаджи, я издал громкий крик и бросил в галоп своего дахара.

Зафа и его люди последовали за мной, и вскоре мы оказались лицом к лицу с желтыми воинами.

Наше внезапное появление, казалось, напугало их. Они ожидали, что им придется драться только с одним человеком, а теперь обнаружили, что на выручку к нему скачут почти двадцать всадников.

Мы убили и ранили лишь нескольких прежде, чем остальные повернули своих скакунов и удрали. Они взлетели на холм и быстро пропали из поля зрения на другом его склоне.

Я спрыгнул с широкой спины дахара и подошел к Хул Хаджи. Он, казалось, был так же поражен, увидев меня, как и я.

— Хул Хаджи! — воскликнул я. — Ты жив! Как ты здесь очутился?

— Когда я расскажу тебе, ты сочтешь меня лжецом, — рассмеялся он. — Но я должен тебе рассказать. Я тоже считал тебя покойником, Майкл Кэйн. У вас есть какая-нибудь еда? Мы должны устроить пир и отпраздновать нашу встречу!

Мы расставили часовых, разожгли костер и разогрели кое-что из провизии.

Пока мы ели, Хул Хаджи рассказывал свою историю.

Как я и подозревал, его унесли в горное логово. Это была темная анфилада пещер на самых высоких горных пиках, и Первые Хозяева гнездились там, подобно странным птицам.