– Извините, – у меня уверенный голос взрослого мужчины, – а мне нравится Вероника.

– Но она ест слишком много шоколада, – кто-то пытается мне возражать. Голос ребенка.

Они – дети, всего лишь дети. Дети не сильно и хотели смеяться над Вероникой. Они просто привыкли дразнить Веронику. Всего лишь привыкли.

– Но Вероника добрая и красивая, – возражаю я. – Когда она покупает шоколад, она со всеми делится. А еще на нее все время оставляют маленьких детей, и Вероника никогда не отказывается, когда ее просят помочь.

Вероника ловко переворачивается в кресле лицом ко мне. Она смущена. Видно, что ее очень редко хвалят.

– Откуда ты знаешь? – спрашивает Вероника.

– Что именно?

– Что на меня оставляют детей?

– Но все верно, да?

– Все верно.

– Конечно, он все знает, – говорит девочка с большим очками, – он же писатель.

Взгляд Вероники светится. Она смущена комплиментом.

– Я хочу сфотографироваться с тобой, Вероника. Я повешу фотографию на стену, и все мужчины в Испании будут мне завидовать.

– А со мной, а со мной? – Мы фотографируемся попарно и порознь с каждым членом команды мускулистых тяжеловесов.

Я со всеми шучу, я стараюсь как могу. Я отвечаю на все вопросы о безопасности самолетов каждые пять минут. Но что я могу поделать? Только отвлечь их на следующие пять минут. Уже второй час наш самолет не может взлететь. Я замечаю, как старательно девочки пытаются скрыть свой страх. Я делаю вид, что не замечаю, как часто они попеременно отходят, чтобы позвонить родным.

Пилот объявляет по громкой связи о задержке вылета, нам говорят, что самолет не может взлететь из-за неисправности в системе автопилота.

Пассажиров срочно эвакуируют. По салону тянется тяжелый запах керосина. Пустой салон. Сквозь салон, сквозь ряды пустых кресел к нам идет капитан воздушного корабля. Спокойный и уверенный он стоит лицом к нам. Запах керосина становится сильнее. Капитан спокоен. Капитан всегда спокоен.

– В твоем самолете очень странный автопилот. Никогда не видел, чтобы автопилот заправляли керосином.

– Нам было важно избежать паники. Если можешь, успокой девочек в новом самолете.

– Я успокою девочек. Это мой дар – успокаивать и поддерживать людей.

– Спасибо.

Наконец, нас пересаживают на другой самолет. Испанская сборная по тяжелой атлетике неуверенно заполняет салон. Испанская сборная радуется моему присутствию, девушки начинают неуверенно улыбаться.

– Вероника, – зову я, – как ты думаешь, почему я тебя так долго хвалил?

– Потому что ты добрый.

– Я не злой, но мы остановились на том, что все мужчины козлы и им нельзя верить. Так?

Вероника улыбается, слегка, но улыбается, это уже неплохо.

– Так.

– Они долго хвалят тебя, а потом используют.

– Да.

– Но я тоже мужчина. Смотри. Я сижу неуверенно, потихоньку сползаю с кресла. Ты не могла бы меня подсадить повыше?

Вероника подходит ко мне, аккуратно берет меня под мышки и подтягивает на сиденье.

– Спасибо, – говорю я Веронике, – я разговаривал с тобой два часа, чтобы в конце попросить тебя о помощи. Теперь представь, как долго будут тебя убеждать другие мужчины, чтобы добиться чего-то большего.

– Нет. Ты все равно не такой, как все. Ты добрый.

* * *

Самолет приземляется в Мадриде. Аня бежит выяснять, что с коляской. Мы с Ауророй остаемся в салоне.

В самолет заходит женщина с рацией и двумя связками ключей на поясе.