Картина все та же. Обстановка обостряется. Волны, поднятые у нас, дошли до Москвы. Дело на контроле в УБНОНе МВД, - взял слово генерал, выслушав всех. Создаем следственно-оперативную группу из представителей следственного управления, УБНОНа, уголовного розыска и РУБОПа. План оперативно-розыскных мероприятий с подробной расстановкой сил и средств - мне завтра. Все.

Мы вышли из отделанного гранитом, с массивными колоннами здания областного УВД, на верху которого сохранился герб СССР. Часы показывали полседьмого.

- Группу создали. Уже легче. Не одних нас драть будут, - сказал Романов.

- Все равно на нас все ляжет, - махнул я рукой. - А когда все раскрутим, выяснится, что это заслуга целой оравы, притом многих ты и в глаза не видел.

- А опер что, за ордена работает? - с усмешкой спросил Романов.

- Правильно, - сказал я, трогая машину. - Опер работает бесплатно, скромно, исключительно за идею. Тебя в контору?

- А куда же еще. Интересно, как у ребят с рынком?

- Сейчас и узнаем.

В нашем кабинете стоял галдеж. Асеев печатал на компьютере документ, Арнольд лаялся на Князя.

- Взяли Халика? - спросил я.

- Взяли, - кивнул Арнольд. - В кутузке парится.

- Как взяли?

- Ну, наш человек в главный павильон зашел. Мы аккуратно выставились, чтобы не светиться. У азеров же на рынке своя "наружка" работает - всех секут, кто в окрестностях объявляется, - пояснил Галицын. - Халик ранними среднеазиатскими арбузами на рядах торговал - они, наверное, дороже наркоты стоят. Агент ему деньги. А эта обезьяна дольку с арбуза снимает, лапу волосатую свою внутрь сует и "чек" "герыча" извлекает.

- Сколько взяли? - поинтересовался я.

- Грамма полтора, - сказал Арнольд. - Двадцать "чеков".

- Как семечками "чеками" арбуз был начинен, - хмыкнул Галицын.

- Халик в признанке?

- Ха, - Арнольд вытащил из папки бумагу и протянул мне. - Прочитай этот крик души.

"Обясение. Я ничэго плахого не делаль, ничэго не свершаль. А о том, как я продаваль наркотик, только следвателю скажу..."

Халик - правая рука Ахмеда, предводителя азерской мафии, держащей южный рынок и торгующей там героином. Южный - это наркоязва города. Там в месяц распродается до кило "белого". Ментовку местную наркомафиози с потрохами купили. К нам подъезжали, предлагали и отдел на содержание взять, машины купить. Что угодно предлагали. Сам Ахмед приезжал. На Романова вышел. И начал его грузить, что азеры с милицией всегда хорошо жили. "Лучше людям вообще хорошо жить, потому что у всех жены, дети". И выкладывает моему начальнику про него все - его домашний адрес, закрытый телефон, данные на членов семьи. Романов - человек спокойный, но в ухо ему заехал. Шеф только с виду хлипкий, а так был кандидатом в мастера по боксу. Тут я подоспел. Ствол ко лбу и лекцию прочитал, что и Ахмеда, и его родню многочисленную перебьем, если на наши семьи "наезды" будут. Подействовало. Больше Ахмед ближе чем на километр к нашей конторе не подходил.

- Как Халик пережил задержание? - спросил я.

- Он обиделся. И возмутился, - Арнольд улыбнулся. - Мы его в отделение притаскиваем. Он нахохлившийся, как воробей, вдруг заявляет: "Что за жизнь, да! В день по две сотни баксов зарабатываю. Участковому дай. Патрулю - дай. ГНР дай. А еще кушать надо... Ну что делать-то будем?" И на нас глядит, на понятых. Потом начинает перечислять, тыкая в меня, дядю Асю и Князя пальцем: "Тэбе тысячу баксов. Тэбе - тысячу". Тут понятые обиженно завопили:

"А нам?" Он: "А вам по пятьсот хватит..."

- Дело возбудили? - спросил я.

- Возбудили, - кивнул Асеев. - Чего мне это стоило!

- Не думаю, что местное отделение будет надрываться, чтобы дело в суд направлять, - вздохнул я. - Там они все на азерских деньгах поднялись.