— Темучин был старшим сыном… после ещё родились три сына… Джучи-Касар, Качиун-эльчи и Темуге-отчигин… и одна дочь Темулун… мать Темучина звали Оелун-еке… но у Есугея была ещё одна жена… от неё он имел двух сыновей… Бектера и Бельгутея….

Остолбеневшему Хасанбеку показалось, что в глазах Великого Хана шевельнулся страх. В это невозможно было поверить, но это было ТАК… Тело Чингисхана стало оседать на слабеющих ногах. Верный темник мгновенно возник рядом и поддержал повелителя. Усадил на подушки. Но облегчения это не принесло. Ровный безжалостный голос змеёй вползал в уши, лазал внутри головы и жалил/.. жалил… жалил…

— Вспомни, о Великий Хан… как твоя мать не желала ссор между братьями… Как за два дня до убийства… перед закатом солнца она долго беседовала с тобой… Напоследок сказала… «У нас, кроме собственной тени, нет друзей… кроме конского хвоста, нет плети»…

— Замолчи! — хриплый голос хана уже не угрожал, а скорее умолял. — Может быть, я и… Я поговорю с вами наедине… Но не сейчас… Завтра…

Губы пленника наконец-то застыли. В юрте воцарилась кратковременная тишина.

— Увести их… до завтра. — Голос повелителя окреп. — Я буду лично разговаривать с Великим Синим Небом. Хасанбек…

Нойон вопросительно застыл, преданно глядя в кошачьи глаза.

— Содержать под усиленной охраной… И чтобы ни один волосок…

Губы пленника… а может, посланника?.. дрогнули и плотно сжались, сминая непонятную усмешку.

Массивный клинок ханской сабли, валяющейся на полу, тускло отблёскивал.

ЗОЛОТОЙ КРЕЧЕТ

— Хасан-багатур! — не унималась она. — Неси, я жду!

Ну конечно же, он был настоящим багатуром. Ведь ему уже исполнилось пять лет! Да он способен одолеть даже злобного дэва, не то что какого-то противного бестолкового барашка…

Четвероногий, покрытый мелкими кудряшками неприятель, коротко и жалобно блея, первым вскакивал на ножки и успевал отбежать на несколько шагов. Но пятилетний багатур не отступал, и всё повторялось снова и снова.

Хасан цеплялся за его шерсть, обнимал за шею и всё старался, всё пытался поднять его, оторвать от земли, а потом уже нести к маме, как она просила. Но терял равновесие… Тяжёлый барашек наваливался на него, перевешивал и, падая вместе с малышом, придавливал того к земле. Снова и снова.

— Хаса-ан! — встревоженно кричала мама.

Теперь уж и он хохотал, выкарабкиваясь из-под мягкой туши. И, схватив за задние ноги, пытался тащить барашка по молодой траве. Тот брыкался, вырвавшись, пытался убежать…

Хасан гнался за ним. Всё дальше по весенней степи. Не оглядываясь. Дальше.

Так далеко, что оказался на берегу незнакомой реки.

И вдруг игра закончилась. Барашек остановился и развернулся. Сам двинулся на мальчика. Неожиданно хрипло и длинно заблеял, хищно обнажив большие жёлтые клыки.

По спине Хасана пробежали холодные мурашки. Ноги ослабли, подогнулись.

Он слышал маму, но не видел её.

— Хасан! Не бойся, я с тобой! — в голосе мамы, несмотря на заверения, шевелился страх.

С барашком творилось что-то невероятное. Он прямо на глазах увеличивался. Превращался во что-то жуткое и опасное. Вот он поднялся на задние ноги и сразу же стал на голову выше Хасана. Белая шерсть выпадала клоками, из-под неё лезла чёрная. А потом начала вылезать и она… блеснула воронёная сталь.

Кольчуга!

Ранее бестолково выпученные, глаза животного теперь караулили каждое движение Хасана. Пронзительно и неотрывно.