Наконец, посчитав режущую кромку достаточно острой, чтобы не обидеть воинственный дух меча, спрятал точило в саадак. Поднёс клинок к переносице, ещё раз внимательно осмотрел смертоносную линию. Остался доволен. Снова беззвучно зашевелил губами в заговоре, прося помощи у меча и обещая ему взамен скорый доступ к телам врагов: «Храни меня, о Стремительный и Ненасытный… »

Ощупывая взором прохладный металл, нойон задержался на таинственной надписи, нарушавшей гладь клинка у самой пятки, на расстоянии ладони от рукояти. Не смог тогда заезжий купец объяснить ему смысла этих выбитых на металле символов: шесть попарно скрещенных между собой палочек и седьмая одиночная, стоячая. «XXXI». Пообещал напоследок разузнать тайну у мастера, что изготовил чудо-оружие… и уехал безвозвратно, как сгинул. Доведётся ли ещё встретиться?

В ход пошёл кусок меха, смазанный бараньим жиром. Клинок умиротворённо залоснился. Это не было обычным уходом за оружием, как не являлось и жертвоприношением. Скорее, Хасанбек боготворил свой меч и верил, что в нём живет один из демонов войны, на время покинувший Облачную Орду и слетевший на Землю. Могучее и безжалостное существо, имя которого желательно не знать вовсе, не то что произносить, или даже упоминать мысленно.

Да и меч этот не нуждался в жертвоприношениях — свои жертвы он брал сам, стоило лишь освободить его от ножен.

Взгляд темника скользнул по жёлтому навершию рукояти. Круглая пластина, с которой пристально смотрел широко открытый глаз. Чей? Не иначе как Того Самого демона… Не приведи Небо узнать его имя!!

Хасанбек не смог бы сейчас объяснить, почему тогда, пять зим назад, он остановил свой выбор на «Стремительном и Ненасытном». Подобные мечи «мэсэ», с массивной прямой полосой клинка и заострённым концом, не так часто встречались в арсенале воинов-кочевников. Им были привычнее более лёгкие, слабоизогнутые однолезвийные сабли «хэлмэ».

Лучшие воины тумена не единожды до хрипоты спорили у костра, что сабля, из-за её сравнительной лёгкости, позволяет делать более быстрые движения рукой, нежели тяжёлый меч (при этом они непременно поглядывали на своего темника), и что, несмотря на ощутимую разницу в весе, кривой клинок немногим уступает в силе удара, если, конечно, его изгиб рассчитан правильно… Хасанбек не вмешивался в споры, лишь иногда насмешливо качал головой или же сердито осаживал не на шутку разошедшихся спорщиков.

Впрочем, сегодня об оружии никто не спорил. Возле костра царило молчание. Лишь. треск пламени да отдалённое ленивое ржание стреноженных лошадей. Кэкэритэн, не снимая доспехов, в расслабленных позах расположились на земле. Большинство пребывали в полудрёме, используя временную передышку. Впереди расстилалась незнакомая местность, и вряд ли там их ждал отдых. Разве что — вечный покой, для тех, кому не повезёт.

…Когда он врезался в дикое месиво туманных чудовищ, что стеною воздвиглось на пути Чёрного тумена…

Снова и снова вспоминал нойон этот жуткий миг. Были ли они — Облачные Врата?! Не померещились ли в кошмарном сне?..

Когда он вонзился, подобно огромной стреле, в шевелящиеся ворота, сжав копьё до боли в руке, — последнее, что запомнил: плавающие клочья оскаленной морды и конвульсии ещё пары соседних страшных голов, пронзённых точным ударом.

И всё!

Он провалился в незримую бездну, лишившись разом слуха и голоса, будто стояли странные врата на самом краю обрыва, и за ними просто разверзлась степь. Рот продолжал извергать из себя боевой клич до судороги в челюстях. Но крик не рождался. Умер, как и прочие звуки этого мира… Слева и справа белели пролетавшие навстречу тени, тянули к нему когтистые ручищи.