-  Все в порядке… Напрасный труд, - прозвучал в наушниках недовольный голос Кости. - Давай сюда свою машину. Ни одной трещины в якоре, а канат прослужит еще двести лет, хотя местами изоляцию просверливают моллюски. Тут управилась бы даже Пенелопа, не говоря уж о Прелести. Разреши, я сяду.

    Костя занял почти все седло, а мне милостиво разрешил примоститься на самом краешке.

    -  Я ведь буду управлять, - сказал он в свое оправдание, - а ты просто ассистент.

    Косилка медленно поползла вверх по канату, ножи и щетки издавали глухой шум.

    -  Мы - как всадники на мустанге, - продолжал Костя. - Помнишь?

    Конечно, я помнил. Мустанг был как настоящий, он ходил и скакал по кругу, ржал, когда нажимали на кнопку с левой стороны шеи, только внезапно останавливался, если истощались батареи, и тогда всадник летел с него на землю. Случалось это довольно часто. Мустанг находился под седлом с самого раннего утра и до позднего вечера, а батареи у него не отличались большой емкостью…

    Подплыли Тави, Протей и Хох. Тави спросил:

    -  Зачем?

    Я попытался объяснить, для чего мы очищаем канат, но сбился, поняв, что повреждения можно прекрасно определить с помощью дефектоскопа.

    «Красивее, когда канаты без водорослей и ракушек», - выстукал я на его спине.

    -  Нет, - вмешался Протей. - Круглые «водоросли» становятся похожи на морского змея.

    -  Дохлого змея, - добавил Хох.

    Они несколько минут покружились вокруг нас. Все это время индикатор ультразвуковых частот в моем шлеме тихо мурлыкал под ухом: дельфины переговаривались между собой.

    Когда они уплыли, Костя спросил:

    -  Интересно, о чем они разговаривали? Наверное, продолжали удивляться нашей неуемной жажде деятельности, порой совершенно бессмысленной, с их точки зрения. В данном случае я не могу с ними не… - Костя не договорил, потому что чистильщик остановился, наткнувшись на какое-то непосильное для него препятствие, мы вылетели из «седла» и стали плавно опускаться на дно.

    Вернувшись, обнаружили довольно значительное повреждение изоляции и разрыв нескольких прядей каната. Около часа ушло у нас на сварку прядей и восстановление облицовки.

    В шлеме запел индикатор ультразвуков, запел как-то особенно, на одной тревожной ноте, с короткими перерывами.

    -  Вот музыкант! - сказал Костя. - Голос как у кита средних размеров. Наверное, кашалот. Несколько этих типов бродят вокруг острова, охотятся на кальмаров.

    -  Дельфин! - возразил я.

    -  Не подходит, не та тональность.

    Я не стал спорить: у Кости замечательный слух. Действительно, недалеко от нас, метрах в пятнадцати, промчалась косатка средних размеров. За ней развернутым строем гнался отряд дельфинов, вооруженный электрическими стрелами.

    Подплыл Тави, всем своим видом выражая тревогу. Он задержался всего на десяток секунд, чтобы информировать нас о случившемся. Наверное, он изложил все подробно и обстоятельно, выпаливая телеграфным кодом по двадцать знаков в секунду, и помчался догонять своих собратьев.

    -  Почти все понятно, - сказал Костя.