-  Именно по-прежнему. Я слежу за Землей. Все мы здесь смотрим ваши бледные программы о чем угодно, но только не о самом главном. Даже появились теоретики, вообще отрицающие возможность появления Сверхновой в нашем веке. Приводят в доказательство своих нелепых взглядов такие аргументы, что наш Вуд хватается за сердце. - Она глубоко вздохнула, и я, воспользовавшись паузой, спросил:

    -  Когда же все-таки она вспыхнет? Она поняла истинный смысл моего вопроса: «Когда же мы встретимся», и ответила:

    -  Скоро, очень скоро. Поток нейтрино почти стабилизировался. - Затем она задала кучу вопросов: - У вас хорошо? Ты доволен? Наверное, весь день на солнце и в воде? И ты дружишь с дельфинами, как Костя?

    Чтобы сэкономить время, я только кивнул в ответ и спросил:

    -  Что, если он будет стабилизироваться еще сто лет?

    Она улыбнулась:

    -  Ну как ты можешь! Вопрос дней, может быть часов или минут, даже мгновений! - Прищурившись, она продолжала: - Ты представь себе, для того чтобы это произошло, температура в ее ядре должна достигнуть шести миллиардов градусов! Чудовищно! Я обязательно буду на вашем острове. Костя мне так обо всем рассказал, что порой мне хочется прыгнуть к вам, забыть все на свете. Ну почему ты молчишь? Костя мне не давал слова сказать, а ты…

    Я слушал, уставившись на серебристый циферблат ионных часов за спиной Биаты. Секундная стрелка неумолимо заканчивала последний круг.

    Биата обернулась и сказала быстро:

    -  Уже. Привет Косте. Твоя «Звездная пыль» прелесть. Ею благоухает весь спутник и даже космос вокруг нас в окружении парсека…

    Экран источал серо-зеленый цвет, словно впитал в себя окраску стен комнаты Биаты. Я смотрел на стекло видеофона.

    Сосредоточившись, мне удалось на какую-то долю секунды воссоздать лицо Биаты. Она улыбнулась в последний раз. Я засмеялся, вспомнив про свой очерк. Она уже все знает. Недаром у Кости так плутовски поблескивали глаза, когда я с ним разоткровенничался. У меня дух захватывало, как во время прыжка с вышки, когда я вновь и вновь мысленно возвращался в ее комнату и повторял ее слова. Особенно мне было приятно, что она вспомнила про «Звездную пыль». Мне захотелось немедленно поделиться своей радостью, и я пошел искать Костю.

    В своей лаборатории Костя в ослепительно белом халате священнодействовал возле анализатора. Он не заметил меня, рассматривая спектры и напевая:

    Получается, коллега, Получается, мой друг, Замечательный анализ У двух маленьких подруг!

    -  Что это за подружки с таким удивительным спектром? - спросил я, заглядывая ему через плечо.

    -  А, подружки? Для рифмы. Представь, я обнаружил ниобий! - Он обернулся и, оглядев меня с ног до головы, заорал: - Пошел вон, бродяга! Ты погубишь всю мою работу! Без халата! Я целый час стерилизовал лабораторию. Уходи… Потише, не поднимай пыли, не тряси штанами!

    -  Подумаешь, ниобий, какой-то атом! - сказал я, хлопая его по плечу. - Только сейчас я разговаривал…

    Костя в ужасе попытался накрыть руками препараты.

    -  Этого… никогда не прощу! - проговорил он, глядя на меня ненавидящим взглядом.

    -  Я видел сейчас Биату! Тебе, болвану, привет. Слышишь!

    -  Уходи! - простонал Костя. - Немедленно уходи!

    Гнев друга только вызвал у меня улыбку.