Павел Иевлев. Ведите себя правильноВы просто не знаете, куда смотреть – 2
Глава 10. Судья Бренди
— Вставай, — я постучал в дверь бывшей кладовки, а теперь комнаты Говночела. — Хватит дрыхнуть. — Арестант спит, срок идёт, — отозвался он не открывая. — Слы, чел, рано ещё. — Поднимайся, пойдёшь на склад. — За бухлишком, что ли? — немедля взбодрился панк. — Это рили тема, чел! — Тогда поспеши. — Я мухой, чел! Внизу его ждало жестокое разочарование в лице Швабры. — Эй, чел, а чо, жаба со мной? Зачем, чел? Ну, рили, я сам всё дотащу! Эта тощая сопля и двух бутылок не поднимет! — А ты и двух бутылок не донесёшь, не ополовинив, — отрезал я. — Так что она главная. — Рили, чел? — увял панк. — Муа-ха-ха! — зловеще изобразила смех Швабра. — Теперь твоя душа принадлежит мне, смертный! — И на кой она тебе, герла? — Ну… Даже не знаю… Спущу в сортир? Выкину на помойку? Утоплю в луже? Столько вариантов… — Слы, чел, чего у тебя жаба такая тощая и злющая? Ты бы её ветеринару показал, может, глисты? — Ах ты! — зашипела Швабра. — Н-н-на! — Эй, жаба, ты чо пинаешься! Больно же! — Я тебя сейчас не только по ноге пну! — Не надо, герла, сорьки! — панк испуганно отпрыгнул, прикрывая руками пах. — Хватит, — остановил их я, — сначала дело, потом драки. Кстати, может, нам тут ринг выгородить? Будете развлекать публику. Восемь раундов или до первого нокаута… — Он же будет и последним, гарантирую, — злобно ощерилась Швабра, — потому что подниматься ему будет уже незачем… — Блин, герла, слы, не надо так! Выпроводив, наконец, их на улицу, снабдив тележкой и направив мотивирующим жестом к складу, посмотрел, как они тащатся, шипя друг на друга, как злые коты, и вернулся в зал. Подходит время «утреннего клушатника». Но нет, вопрос некорректного поведения некоего держателя таверны обсуждается в постановке, которой внимают дамы за столиком. Кажется, раньше я его в постановке не слышал. Вальяжный такой, уверенный, говорящий слегка свысока. Как минимум на равных с этим чёртовым активистом, который даже меня уже бесит своей неуёмностью. Можно себе представить, как он достал всех там. Когда вокруг мечется кто-то, призывающий к кострам на площадях, бунтам и внесудебным расправам, это быстро утомляет окружающих. На этом радиопостановка закончилась. Дамы допили свой кофе и доели выпечку, расплатились, оставив щедрые чаевые, и ушли. А Швабра с Говночелом всё не возвращались. Поубивали они друг друга, что ли? Или, наоборот, сговорились и теперь допивают мои напитки?
Вопрос разрешил Депутатор, вошедший в бар тяжёлым казённым шагом. Фуражку он не снял, виски не заказал, и я сразу понял, что у нас неприятности. — Можете закрыть бар ненадолго? — спросил он сурово. — Вам стоит проследовать со мной. В решетчатой выгородке участка сидят оба, Швабра и Говночел. Растрёпанные и помятые. У Швабры расцарапано лицо и руки, порванную майку она придерживает, прикрывая то место, где не выросло ничего заслуживающего названия «грудь». У панка фингал в пол-лица, рубашка закапана кровью из носа, разбита губа и сбиты костяшки. — Вот, полюбуйтесь, Роберт, — сказал укоризненно Депутатор. — Публичное нарушение общественного порядка. — Вы что, правда, подрались? — спросил я их с недоумением. — И кто выиграл? — Не, блин, чел, это не мы! То есть мы, но не так. То есть так, но мы не… — Конфликт имел место, — разъяснил полицейский, — но не между ними. |
