Но тут Тэнси отвернулась, и видение исчезло. Впрочем, У Нормана сложилось впечатление, что тень ее чересчур велика и что виной тому вовсе не проказы фонаря. Кто‑то сильно толкнул его, он пошатнулся – и потерял Тэнси из виду.

Обступившие Нормана люди, судя по всему, перемывали ему косточки, поминая всех его родственников, ближних и дальних. Однако он, как ни прислушивался, не мог разобрать ни слова.

– Врезать бы ему как следует! – Из ушей Нормана будто выпали затычки.

– Давайте, – проговорил он, – давайте, все разом.

– Эй, что происходит? – раздался голос Алека, настороженный, но не враждебный. Похоже, Алек размышлял так: «Пускай я ничего не знаю об этом парне, но он ехал в моей машине».

– А где женщина? – спросил один из солдат. – Куда она подевалась?

– Да, где она?

– Она села в такси Джейка, – сообщил кто‑то.

– Может, у него был повод преследовать ее, – задумчиво произнес солдат.

Норман ощутил, как меняется настроение толпы.

– Никому не позволено приставать к женщинам, – буркнул державший его мужчина. Однако другой ослабил хватку.

– Ну? Зачем вы гнались за ней? – поинтересовался он.

– Потому что так было нужно.

Пронзительный женский голос воскликнул:

– Сколько шума из‑за ерунды!

– Семейная ссора! – хмыкнул какой‑то тип в толпе.

Нормана отпустили.

– Учти, – обратился к нему тот, который рассуждал о «позволительное(tm)», – если она пожалуется мне, я тебя таки вздую.

– Договорились, – отозвался Норман. – Никто не слышал, что за адрес она назвала?

Некоторые покачали головами, другие попросту проигнорировали вопрос. Их отношение к Норману, по‑видимому, если и изменилось, то не слишком сильно. К тому же пять минут назад они были заняты совсем иным и им было не до адреса.

Люди молча разошлись; Норман не сомневался, что, отойдя за пределы слышимости, они примутся горячо обсуждать случившееся. Машины с площади разъехались.

Двое солдат уселись на скамейку перед зданием вокзала: они, вероятно, дожидались автобуса или поезда. Вскоре рядом с Норманом остался один Алек.

Норман увидел, что клочок бумаги, который выронила Тэнси, провалился в щель между досками платформы. Он осторожно извлек его и подошел к автомобилю, чтобы рассмотреть в свете фар.

– Ну, что теперь? – подозрительно справился Алек.

Норман взглянул на часы. Десять тридцать пять. До полуночи еще почти полтора часа. За столь короткий срок он не сумеет выполнить и десятой доли из того, что задумал.

Размышления доставляли Норману чуть ли не физическую боль, словно существо, которое привиделось ему за спиной Тэнси, каким‑то образом повредило его мозг.

Он огляделся по сторонам. На обращенных к морю фонарях кое‑где проступали следы черной краски – остатки затемнения, уцелевшие со времен войны. Улочка, начинавшаяся от площади, сверкала огнями магазинов.

Норман посмотрел на клочок бумаги, подумал о Тэнси, сосредоточился мыслями на ее образе. Что же, речь идет о том, как помочь ей лучше всего, как поступить, чтобы спасти ее. Разумеется, надо будет обыскать побережье, двигаясь по железнодорожным путям; хотя одному богу известно, куда увезло ее то проклятое такси. Быть может, он отыщет старый причал, на котором они когда‑то целовались. Ждать там? Или попробовать потолковать с водителем такси, когда он вернется? А можно заявить в полицию, что его жена хочет наложить на себя руки, и они тогда прочешут окрестности.