Она торопливо открыла банку кошачьего корма, и бедняжка с жадностью набросилась на него, издавая громкое урчание. Тим, скрестив ноги, уселся рядом с ней на полу, поглаживая костлявую кошачью спину.

 – Меня она знает, – гордо произнес он. – И подпускает к себе даже во время еды.

 Вернулась Пенни. Опустившись на пол рядом с Тимом, она подняла глаза на дядю.

 – Что случилось? Ты выглядишь так, будто рассердился на все человечество.

 – Кто-нибудь из вас видел кошку прошлой ночью? – спросил Джек.

 – Иштар?

 – Нет, белую кошку. На дереве, над головой Нормана.

 Тим отрицательно покачал головой.

 – Я закрыла глаза, – призналась Пенни. – Когда он начал считать, я просто закрыла глаза и стала молиться.

 – Она была голубоглазой. – Эллен ничего не доказывала – только констатировала факт. – Лишь голубые глаза светятся красным в темноте. Я видела это так же отчетливо, как теперь вижу вас.

 – Нет, я ничего не заметила, – повторила Пенни. – Это неправильный ответ? Ты все еще злишься, дядюшка Джек?

 – Я злюсь вовсе не поэтому. – Ворчание Джека весьма напоминало рык рассерженной Иштар.

 – О? – Пенни покосилась на мать. – Ты так и не собрался? А я-то думала, что нынче утром мы наконец решим наше будущее.

 – Если бы вы не перебивали меня поминутно...

 – О чем вы говорите? – не выдержала Эллен.

 – Он собирается просить твоей руки, – беспечно сказала Пенни и тут же задом поехала по полу, пытаясь спрятаться за широкую спину Тима. Джек грозно привстал. – Ну ладно же, я только пыталась помочь, – жалобно протянула она. – Ты бы еще долго не решился – тебе явно не хватает сообразительности.

 – Хм. – Джек поскреб подбородок. – Возможно, ты права. Но я не в силах выносить неизвестность. Эллен, ты согласна?

 – Конечно, нет. – Ее щеки пылали. – Ты готов пойти на все, чтобы спасти меня от моей собственной беспомощности. Но я же сказала тебе, что не боюсь жить одна.

 – Зато я боюсь. – Казалось, Джек забыл, что их слушают. – Боюсь жить без тебя. Я не скучал по детям, Эллен, – я скучал по тебе. Эти полтора месяца были самыми несчастными в моей жизни... Погоди, позволь мне выговориться, прежде чем ты мне окончательно откажешь. Тебе не надо будет покидать свой дом – или свое привидение. Каждую ночь мы будем выставлять на крыльцо блюдце с молоком, как это делают ирландцы для своих эльфов... Еще год этой мышиной возни – и я ухожу в отставку. Хочу просто сидеть и смотреть, как растут розы. Пожалуй, я даже напишу ту книгу, о которой без конца говорю. Можно мне будет вернуться сюда? Очень тебя прошу.

 – Ты жалеешь меня – вот и все. – Эллен тоже забыла о том, что они не одни.

 – Слова у меня закончились, – объявил Джек. Он сделал к ней один длинный шаг через всю кухню и сжал Эллен в объятиях.

 Прошло какое-то время, прежде чем он поднял голову:

 – Так значит, я тебя жалею?

 – Нет, – ответила Эллен.

 Все еще не отпуская ее, Джек повернул голову.

 – А ну-ка, проваливайте отсюда, ребятки.