– Уберите оттуда велосипед, не то его обязательно украдут!

 Джек уверял, что у Эллен просто развито интуитивное здравомыслие, которым руководствуются все гадалки.

 А если серьезно, то к ясновидению, хиромантии и спиритизму она относилась весьма скептически и не считала себя склонной к мистицизму. Будь иначе, дом Мэри Баумгартнер свел бы ее с ума, а вместо этого он с каждым днем делался все милее и уютнее. И когда Эллен вспоминала о злосчастной ведьме, то чаще всего с сожалением и любопытством – но никак не со страхом.

 Погода стояла прекрасная, и Эллен с удовольствием приводила в порядок сад и двор. Однажды, выкапывая ядовитый плющ из-под корней огромного дуба, она вдруг поймала себя на том, что пристально всматривается в небольшую ямку между узловатыми корнями. «Плющ – цепкое растение, – подумала она, замерев на мгновение с садовой лопаткой в руке. – Копнешь чуть поглубже...»

 Но страха эта мысль не вызвала. Легенда ничего не сообщала о точном месте захоронения Мэри. Двор велик, времени с тех пор прошло препорядочно. Если по какому-то дикому совпадению она наткнется на некие останки – то, пожалуй, даже не расстроится. Она стала копать чуть медленнее – вот и все. А потом и вовсе забыла об этом.

 Второй раз она вспомнила о Мэри, когда разгребала залежи хлама в подвале. Утро было жарким, и перспектива заняться делом в прохладном помещении показалась Эллен довольно заманчивой, но ее решимости хватило ненадолго. В подвале оказалось слишком сыро. «В конце концов, и к лучшему, – подумала Эллен, вытирая испарину со лба. – Пожар мне, похоже, не грозит». Кучи отсыревших газет вряд ли могут вспыхнуть. Ей не хотелось их выбрасывать: мальчикам и Пенни будет любопытно взглянуть на заголовки минувших десятилетий. Но от истлевшей одежды все же пришлось избавиться. Положим, модели, которые Эллен встречала в витринах дорогих магазинов Джорджтауна немногим превосходили по изяществу прелестно-старомодные платья, обнаруженные ею в громоздких сундуках. Если бы только они не расползались в руках и не пахли так ужасно... Брезгливо зажав нос, она затолкала причудливые шляпки и заплесневелые юбки в мешок для мусора.

 Отыскала она и «таинственную» дверь, о которой говорил Фил: в глубине подвала, в крохотной темной каморке, где воняло чем-то затхлым, под крутой каменной лестницей, построенной, судя по всему, самим Карлом Баумгартнером. Лестница-то и вызвала в памяти Эллен воспоминание о ведьме.

 В каморке не было электричества – она все равно не годилась для хранения вещей или припасов. Грубая кладка стен позеленела от плесени и мха. Сама дверь была в несколько рядов заколочена досками, так что трудно было понять, из чего она изготовлена.

 Иштар наотрез отказалась сопровождать свою хозяйку вниз, и теперь степенно расхаживала у входа, время от времени испуская истошные вопли. Суеверная натура могла бы счесть такое поведение кошки мрачным предзнаменованием, но Эллен отлично знала свою любимицу:

 Иштар терпеть не могла сырости и никогда не скрывала своего мнения на этот счет. Не обращая внимания на ее крики, Эллен продолжала рассматривать заколоченную дверь, с любопытством выжидая, не явится ли ей какой-нибудь призрак.

 Шестое чувство молчало, зато все остальные взывали о пощаде, особенно обоняние. С каждой минутой зловоние сгущалось. Пожав плечами, Эллен поднялась наверх, где ее встретило миролюбивое ворчание Иштар. Остаток дня она провела в саду.

 Назавтра ей представился случай повидать Эда Сэллинга, и, советуясь с ним по поводу незначительных неполадок с водопроводом, она невзначай спросила его о той самой двери.