Но Малфрида уже поняла, что их вспугнуло. Где-то совсем близко слышалось поскуливание собаки. Тоненькое такое, испуганное. А потом и шаги раздались, звякнуло булатом. Да и как не звякнуть, если из-за камышей показался высокий светловолосый витязь, кольчуга его чуть позванивала при движении. Это был Ивор, который нес под мышкой скулящую вислоухую собачонку. Ищейками таких называют, след они вмиг берут. А скулила она оттого, что нежить учуяла.

Малфрида осталась сидеть на берегу, только к воде отвернулась, чтобы желтоватое сияние в глазах унялось. А когда повернулась – сидит себе на берегу, обычная девица с длинными косами, беленая рубаха колени обтягивает, поблескивают стеклянные бусины на груди.

Ивор остановился совсем рядом, спустил ищейку на землю, но та тут же прильнула к его сапогам, заскулила.

– Если бы я твой смех не расслышал, Малфрида, не отыскал бы.

Она молчала, размышляя, все ли обговорила с духами? Должны послушаться. А то, что недосказано... да почти ведь все успела. Ивор между тем озирался по сторонам.

– Ну и местечко ты выбрала! Знаешь, как этот камень местные называют? Камнем омутного. Сюда редко кто забредает.

– А ты, отчего пришел?

– Тебя искал. Вот и Мохнатку пришлось по следу пустить. Мне ведь князь велел тебя оберегать, а ты как шальная... Говорю же тебе – лихое это место. Даже пес мой сплоховал, стал выть, хвост поджимать. Никак не мог заставить его дальше тебя искать. А потом услышал, как ты хохочешь...

– И что?

Она поднялась, потянулась сладко, закинув руки за голову. Ивор внимательно глядел на нее. Речной ветер чуть шевелил его длинные белые волосы, светлые брови были сурово сдвинуты.

– Твой голос... У реки да в тишине звук далеко разносится. Он вдруг сжал ее локоть.

– С кем это ты о печенегах говорила? Я ведь расслышал. – Малфрида резко вырвала у него руку.

– А если с омутным? Кому еще тут быть?

– Да, кому?

Варяг внимательно огляделся. Все было тихо, только речная волна набегала на глинистый бережок, шуршал камыш.

– Вот что, Малфрида. – Ивор смотрел на нее без обычной приветливости. – С кем бы ты тут ни якшалась... Не твоего ума дело о предстоящем говорить. О печенегах в особенности.

Малфрида только вздохнула. В глубине души шевельнулась горькая мысль, что отныне между ней и отзывчивым витязем уже не будет прежнего доверия. Ей-то все равно... Почти все равно, ибо ей нравилось его доброе расположение. Ну, да он не князь, не ему решать.

Возвращаясь к Витичеву, они не перемолвились больше ни словом.

Корабли плавно и величаво шли по днепровскому пути. Вышитые квадратные паруса полоскались на ветру, слаженно поднимались и опускались ряды весел, раздавалось пение гребцов.

Кораблей было много, столько еще не доводилось видеть приднепровским жителям, выходившим на берег провожать флотилию князя. Еще бы! Почти полторы сотни боевых кораблей с бортами, увешанными продолговатыми и круглыми щитами, везли боевую дружину князя Игоря – около четырех тысяч клинков. Следом шли грузовые насады, широкие и вместительные, одни везли коней, другие припасы, третьи шли порожними – для будущей добычи. Ну, а вдоль берега скакали верховые. И все знали, что Игорь поклялся расквитаться за неудачу прошлого похода и показать, на что способна Русь.

Впереди флотилии плыл «Легкий сокол» князя Игоря – большой корабль с белым парусом, на котором был выткан бьющий сокол рода Рюрика с заломленными острыми крыльями. Да и на высоком штевне виднелась искусно вырезанная голова хищной птицы, выкрашенная красной краской. Сам князь стоял на носу, глядя на проплывавшие мимо берега, спускавшиеся к причалам у реки селища, на покачивавшиеся в камышах лодчонки рыбаков. Это были еще его владения, охраняемая земля. Да и крепости с вышками еще стояли свои: Чучев, Заруб, Канев.