Тот же, рванулся с места к окну, и вылетел на улицу вместе еще с парой цветочных горшков. Падение на брусчатку со второго этажа его, естественно, не убило, а вот фикусам пришел безвременный конец.

Елиза Кнопф, едва придя в себя от ужаса, немедленно послала за отцом Адрианом. Нельзя сказать, что наш городской священник сильно обрадовался тому, что его подняли посреди ночи, однако к новости отнесся более чем серьезно, явился на место происшествия с несколькими служками, произвел все подобающие случаю обряды, и направился домой, писать срочную депешу рыцарям-храмовникам. Письмо, впрочем, так никуда и не отправилось — едва открылись городские ворота, его посетил отец Вертер фон Кюсте в сопровождении сэра Готфри. Услышав о случившемся, рыцарь немедленно отправился на погост со своими ландскнехтами, отыскал лежбище упыря, вскрыл могилу и прибил неспособную сопротивляться тварь.

Конечно же, святые отцы безотлагательно учинили следствие, поскольку появление упыря — это очень дурная новость. Как выяснилось, подзакусить любимой внучкой приперся ее дедушка, отдавший Богу душу еще с полвека назад. Чего ему спокойно в земле не лежалось, и почему вылез из могилы он только теперь — тайна сия велика есть.

Конечно же, проверили всех подозрительных жителей и приезжих, однако в разряд «подозрительных приезжих» попал только Бергенау, которого сэр Готфри лично наблюдал этой ночью, так что от него отстали даже быстрее чем от меня, и он покинул святых отцов еще до моего у них появления.

В общем, примерно все это мне выложила Елиза Кнопф, едва я вышла из кабинета отцов-дознавателей и нос к носу столкнулась со старой мегерой. Та, по ходу повествования, заговорщицки мне подмигивала, и все порывалась высказать свое восхищение моим колдовским искусством. Бог ты мой, Бог ты мой…

А день так хорошо начинался! Может попросить святых отцов на пару дней упечь меня в темницу? Вопрос со свадьбой тогда сам собой отпадет, я думаю. Теперь точно оторву уши Гансику.

Так или иначе, но жениха я, на какое-то время, видимо, отвадила, поскольку по моему возвращению домой, ни герр Виртел, ни сваха, не появились. Я собрала заказ Бергенау, отправила его в «Пятую подкову» с одним из соседских мальчишек и занялась наведением марафета к вечернему свиданию. Решила показать товар лицом, так сказать…

В первую очередь я достала из сундука и повесила проветриваться лучшую робу яркого салатового цвета. Уж не знаю, наверняка она давно вышла из моды, но мне тут, в Кирхенбурге, было немного не до того, чтобы следить за ее, моды, изменениями.

Затем я натаскала воды, согрела ее, наполнила большую дубовую лохань, побросала туда кой-каких травок и принялась за мытье. Час спустя, чистая, распаренная и благоухающая, я выбралась из воды, растерлась полотенцем, влезла в льняную тунику и занялась своим лицом. Это только кажется, что красота или есть, или нет, на самом же деле все гораздо сложнее. Сурьма, румяна и белила, нанесенные опытной и умелой рукой, даже из дурнушки могут сделать роковую красавицу — тут главное не переборщить, и ничего не перепутать. Подвезти глаза надо так, чтобы взгляд их казался томным и загадочным, а не глупым, как у коровы, или блудливым, как у прасти… Прости Господи! Кожа должна быть бледной, нежной с виду, а не белой, как маска Пьеро, ну и легкий румянец на скулах и щеках обязан намекать на некоторую возбужденность и смущение, а не на болезненный жар или, упаси Бог, дефекты кожи. В общем, макияж — это целое искусство. И занимает он, кстати, довольно много времени. Мужикам, которые любят красивых женщин, никогда не понять и не оценить тех усилий, которые мы прилагаем для того, чтобы им понравиться. Впрочем, как говаривала умудренная жизнью Хельга, вшей ей на причинное место, «Девочка моя, в первую очередь женщина должна нравиться себе самой, а вот уж тогда никакой мужик перед ней устоять не сможет».