Тем временем заезжий маг, доставал у себя из уха пятнадцатый по счету платочек, связанных друг с другом за уголки. Я громко захлопала и крикнула бис. Маг растроганно заулыбался и достал из пустого мешка кролика. Я так не умела, а потому все порывалась полезть выяснять, как это у него удается, но Рол наступил мне ногой на плащ, и отодрать его ногу от пола я так и не смогла, пришлось сидеть так.

А маг продолжал. Он втащил из рукава трех голубей, причем настоящих! И вытащил изо рта три яйца. Я была очень довольна представлением, как и прочие крестьяне, и съела свой ужин когда он уже остыл, а номера в его репертуаре закончились.

Рол с Мирой отвлеклись, обсуждая дальнейшую дорогу, и я и сама не заметила, как выпила два кувшина вина, когда кончилась принесенная вода. Пила я не глядя и не думая, так как была занята представлением. В конце концов у меня резко зашумело в голове и я все‑таки встала, порвав любимый плащ. Когда Рол опомнился и увидел пустые кувшины было слишком поздно, я тоже полезла давать представление. Уже выпивший народ меня шумно поддержал. Я встала на стойку, и для начала поставила вокр4уг себя щит из воздуха, а то Рол очень хотел меня со стойки снять. Мне было очень весело и хотелось доказать, что я что‑то стою, а потому, я изложила прочувствованную речь на тему: «Боевой маг это вам на хухры‑мухры», и залепила в воздух целый рой маленьких голубей, которые исчезли у потолка, превратившись в фейерверки. Мне шумно поаплодировали, и я продолжила: взяла сюда смерть, а когда она явилась во всем белом, то предложила выпить на брудершафт, она согласилась и выпила… со всеми, кстати, веселая девчонка, пообещала всех еще раз навестить и исчезла. Потом все помнится смутно, кажется, я завалила весь зал платочками и боевыми пульсары развесила в виде фонариков в воздухе, потом я уперла откуда‑то заклинанием телепортации три бочки королевского вина, хотя почему откуда‑то, если вино королевское, судя по надписи, то и сперла я их у короля. Веселье пошло по новой, мне лично налили, и я снова выпила, а потом, потом, кажется, были тои духи, отплясывающие лезгинку, то ли черт, пьяно целующий какого‑то ангела взасос, и признающийся ему во вселенской любви, тот сильно сопротивлялся, но вино тоже пил, и еще наверное что‑то было, вроде танцев по потолку в обнимку с привидение прошлого трактирщика, который открыл мне здесь вечный счет и вечную память, но в конце концов меня из всего этого вытащил Рол, и очень ругаясь потащил на правом плече куда‑то наверх, где я, пьяно хихикая принялась танцевать стриптиз, у стенки, чтобы не упасть, но тут он ушел и вернулся с тоже сильно пьяной, но уже храпящей Мирой, и вновь ушел, сильно хлопнув дверью, я крикнула, что еще вернусь, и, дойдя до кровати, рухнула на нее вповалку и уснула.

Утро начиналось с чьих‑то стонов. Стонала я, причем очень жалобно. Рядом сопела в две дырки Мира, а в окно светил новый день, попадая прямо в левый глаз. Я села. Меня качнуло, а потом еще и вырвало, хорошо успела добежать до ведра в углу. Потом я умылась холодной водой. Потом меня снова вырвало, в после этого я рухнула обратно на постель и решила, что сейчас умру, и пусть всем тут будет стыдно. Но тут проснулась Мира, и эпопея с ведром, стонами и водой началась по новой, наблюдая за ее мучениями, я почему‑то радовалась, что не одной мне так плохо, правда ворвавшийся в комнату свежий и выспавшийся Рол все испортил, и мое настроение опять укатилось в глубокий минус.

– Пора вставать, сони.

Дружный стон и не менее дружная ругань была ему ответом. Он, правда ничуть не смутился, а поднял нас обеих, и, несмотря на ярые протесты выволок во двор. Я два раза падала. Мира сильно ругалась.

Во дворе сияло солнце, и вообще было противно. Мимо нас проходили люди, в основном мужики, и в основном с сильно опухшими лицами, и эти морды почему‑то нам улыбались.