— Пойдем, дом твой покажу, — продолжала Верина. — Да поболтаем с тобой. Прям самой интересно, за какие грехи тебя к нам сослали. Небось опять Дэниель в свои игры играет. От же гаденыш!

Я вздрогнула, услышав знакомое имя.

Получается, Верина знает Дэниеля Горьена? Очень интересно! Ну а с последней фразой женщины я была целиком и полностью согласна. Гаденыш он, это точно.

Верина с такой легкостью подхватила мою тяжелую сумку, словно та ничего не весила. И неторопливо отправилась к избе, выглядевшей так, словно здесь очень давно никто не жил.

— Да я сама… — запротестовала было я.

— Ага, сама, — не оглядываясь, кинула мне Верина. — Успеешь натаскаться всяко разного. Тебе еще детей рожать.

Я даже икнула от простодушной доброты женщины. Надеюсь, пополнение населения этой деревушки не будет входить в круг моих служебных обязанностей?

— Давай, не отставай! — скомандовала женщина, бросив на меня взгляд через плечо. — И это… Гляди, в навоз не наступи. Туфельки у тебя красивые. Да только у нас галоши носить надоть.

После чего как следует пнула свинью, преграждавшую путь к калитке. Та душераздирающе завизжала и нехотя освободила дорогу. И я поспешила за Вериной, повыше подобрав подол платья.

Да уж, теперь я понимаю, почему так веселился Дэниель, когда увидел мою одежду. Мое городское платье выглядело слишком неуместным, а про обувь и говорить нечего. Надо было сапоги с собой захватить.

Спустя неполную минуту я стояла в тесных и темных сенях, пока Верина силилась открыть дверь. Нет, никаких замков тут и в помине не было. Просто дверь перекосило от старости и влаги.

— Да чтоб тебя! — ругнулась женщина. Виновато посмотрела на меня и объяснила: — Тут это… потолок чуть течет. Видать, разбухла, зараза, когда снег таял. Тут же крышу никто не чистил, как ты понимаешь.

Я лишь грустно поджала губы. Чем дальше — тем хуже. Поневоле задумаешься, а верно ли я поступила, решительно отказавшись от помощи отца? Реальность оказалась страшнее самых дурных моих предположений.

В этот момент Верина как следует двинула плечом по двери, и та со скрежетом давно не смазанных петель поддалась.

— Я тебе мужа своего вечером пришлю, — проговорила женщина, первой входя внутрь. — С топором.

Я приглушенно икнула от такой новости, потому что неуемное воображение мигом нарисовало мне кровавую картину скорой и жестокой расправы надо мной. И никто не узнает, где могилка моя. Мало ли какие ненормальные в этой деревне обитают.

— Он снизу подтешет — нормально будет, — продолжала тем временем Верина, и я с немалым облегчением вздохнула, невольно устыдившись своих мыслей. — А пока дверь не закрывай. Уж больно ты хлипенькая на вид да худенькая. Сама точно открыть не сумеешь.

Я вслед за ней сделала шаг в дом. С мрачной обреченностью обвела взглядом небольшую комнатку, в центре которой высилась печь. Из обстановки — лишь кровать у стены, больше напоминающая грубо сколоченные полати, пара шатких табуретов да стол около окна. И все такое грязное и пыльное, как будто тут много лет никто не жил.

— Это… — Верина повернулась ко мне и как-то растерянно улыбнулась. — Пол помыть я тебе тоже помогу. Тряпку-то когда-нибудь в руках держала?

— Нет, — честно ответила я.

— Тяжко тебе придется. — Верина недовольно цокнула языком. — Небось с ухватом тоже не приучена обращаться?

— Ухватом? — переспросила я.

Женщина вместо ответа кивнула на печь, к которой была прислонена какая-то длинная палка с рогаткой на конце.