Он не ответил. Глядел в сторону. Мильва закусила губу, сжала кулаки.

— Через три дня я уезжаю из Брокилона, — сказала она тихо после долгого, очень долгого молчания. — Как токо месяц пойдет на ущерб и ночки малость темнее станут. Через десять дней вернусь, может, раньше. Сразу после Ламмаса, в первых днях августа. Не волнуйся. Землю перерою, но дознаюсь для тебя обо всем. Ежели кто хоть что-нибудь знает о той девочке, ты тоже будешь знать.

— Спасибо, Мильва.

— Через десять дней... Gwynbleidd.

— Меня зовут Геральт, — протянул он руку. Она пожала, не задумываясь. Крепко.

— Меня зовут Мария Барринг. Кивком и тенью улыбки он поблагодарил за откровенность, она знала, что он это оценил.

— Будь осторожна, прошу тебя. Задавая вопросы, смотри, кому задаешь.

— За меня не беспокойся.

— Твои информаторы... Ты им доверяешь?

— Я никому не доверяю.

— Ведьмак в Брокилоне. У дриад.

— Так я и думал. — Дийкстра скрестил руки на груди. — Но хорошо, что подтвердилось.

Он немного помолчал. Леннеп облизнул губы. Он ждал.

— Хорошо, что подтвердилось, — повторил шеф тайных служб королевства Редании, задумавшись так, словно говорил сам с собой. — Всегда лучше, когда уверен. Эх, если б еще оказалось, что Йеннифэр... Чародейка не с ним, Леннеп?

— Простите. — Разведчик вздрогнул. — Нет, светлейший господин. Нет. Что прикажете? Если хотите получить живьем, я выманю его из Брокилона. А ежели вам милее мертвяк...

— Леннеп, — Дийкстра поднял на агента холодные бледно-голубые глаза, — не надо усердствовать. В нашем деле излишнее усердие не оправдывается. Зато всегда подозрительно.

— Господин, — слегка побледнел Леннеп, — я только...

— Знаю. Ты только спросил, что я прикажу. Приказываю: оставь ведьмака в покое.

— Слушаюсь. А как с Мильвой?

— И ее тоже. Пока что.

— Слушаюсь. Можно идти?

— Иди.

Агент вышел, осторожно и тихонечко притворив за собой дубовую дверь комнаты. Дийкстра долго молчал, уставившись в наваленные на столе карты, письма, доносы, протоколы допросов и смертные приговоры.

— Ори.

Секретарь поднял голову, откашлялся. Молчал.

— Ведьмак в Брокилоне.

Ори Ройвен снова кашлянул. Невольно глянул под стол, на ноги шефа.

— Точно. Этого я ему не забуду, — буркнул тот. — Две недели не мог из-за него ходить. Опозорился перед Филиппой. Словно пес скулил и вымаливал у нее чертовы чары, иначе хромал бы до сих пор. Ну что ж, сам виноват, недооценил его. Хуже всего, что не могу ему сейчас отплатить, добраться до его ведьмачьей задницы! У самого времени нет, а использовать в личных интересах моих людей не могу. Ведь верно, Ори, не могу?

— Кхе, кхе...

— Нечего покашливать. Сам знаю. Эх, черт побери, как же власть развращает! Как искушает воспользоваться ею! Как легко забыться, когда она у тебя есть! Но стоит забыться раз, конца не видать... А что, Филиппа Эйльхарт все еще сидит в Монтекальво?

— Да.

— Бери перо и чернила. Продиктую письмо к ней. Пиши... А, черт, никак не сосредоточусь. Что там за крики, Ори? Что там творится на площади?

— Жаки закидывают камнями резиденцию нильфгаардского посла. Мы им за это, кхе, кхе, заплатили. Мне кажется.

— Ага. Ну, ладно. Прикрой окно. Завтра пусть идут забрасывать камнями филиал банка краснолюда Джианкарди.