— Не слишком ли глубоко ты надумала проникнуть? И к чему эта метафизика? Если хочешь, я исповедуюсь тебе. Заполню твои вечера рассказами о самых интересных событиях последних нескольких лет. Вели приготовить бочонок пива, чтобы у меня в горле не пересыхало, и можно начать хоть сейчас. Только боюсь, ты разочаруешься, потому что никаких петель и клубков в моих рассказах не найдешь. Так, простые ведьмачьи истории.

— Послушаю с удовольствием. Но транс, повторяю, не помешал бы.

— А тебе не кажется, — усмехнулся он, — что мое неверие в смысл такого транса заранее перехеривает его целесообразность?

— Не кажется. И знаешь почему? — Нэннеке наклонилась, заглянула ему в глаза, странно улыбнулась. — Потому что это было бы первое известное мне доказательство того, что неверие имеет какую-либо силу.

КРУПИЦА ИСТИНЫ

1

Черные точечки, движущиеся по светлому, исполосованному облаками небу, привлекли внимание ведьмака. Их было много. Птицы парили, выписывая правильные, спокойные круги, потом резко падали и тут же взмывали, трепеща крыльями.

Ведьмак долго наблюдал за птицами, стараясь определить расстояние и хотя бы приблизительно время, потребное на то, чтобы преодолеть его, с поправкой на рельеф местности, густоту леса, глубину и направление яра, о существовании которого он подозревал. Наконец откинул плащ, затянул на две дырочки ремень, наискось пересекающий грудь. Эфес и рукоять меча, висевшего за спиной, выглянули из-за правого плеча.

— Накинем пару верст, Плотвичка, — сказал ведьмак. — Сойдем с тракта. Сдается, пташки кружат не без причины.

Кобыла, само собой, не ответила, но двинулась с места, послушная привычному голосу.

— Кто знает, может, там лось валяется, — сказал Геральт. — А может, и не лось. Кто знает?

Яр действительно оказался там, где он и ожидал, — ведьмак сверху окинул взглядом кроны деревьев, плотно заполняющих распадок. Однако склоны яра были пологими, а дно сухое, без терновника и гниющих стволов. Он легко выбрался на противоположный склон. Там раскинулся березняк, за ним — большая поляна, вересковые заросли и бурелом, тянущий кверху щупальца спутанных веток и корней.

Птицы, спугнутые появлением верхового, взмыли выше, раскричались пронзительно, хрипло.

Геральт сразу же увидел первый труп — белизна овчинного кожушка и матовая голубизна платья резко выделялись на фоне пожелтевших островков осоки. Второго трупа видно не было, но он знал, где тот лежит, — положение тела выдавали позы трех присевших на задние лапы волков, спокойно взиравших на ездока. Кобыла фыркнула. Волки как по команде не спеша беззвучно потрусили в лес, то и дело оборачивая на пришельца вытянутые морды. Геральт соскочил с лошади.

У женщины в кожушке и голубом платье не было лица, горла и большей части левого бедра. Ведьмак прошел мимо, не наклонившись.

Мужчина лежал лицом к земле. Геральт не стал переворачивать тело, видя, что и здесь волки и птицы не сплоховали. Впрочем, детальнее рассматривать труп не было нужды — плечи и спину шерстяной куртки покрывал ветвистый узор черной засохшей крови. Мужчина явно погиб от удара в шею, а волки изуродовали тело уже потом.

Кроме короткого меча в деревянных ножнах у мужчины на широком поясе висел кожаный мешочек. Ведьмак сорвал его, вывалил на траву кресало, кусочек мыла, воск для печатей, горсть серебряных монет, складной, в кожаном футляре нож для бритья, кроличье ухо, три ключа на кольце, амулет с фаллическим символом.