Камень в перстне налился тяжелой непроглядной чернотой.
— Красота! — оценила Аленка. — Поздравляю!
И ленту подобрала.
— Только если вдруг передумаешь, то сразу ему не говори.
— Почему?
— Он обидится и колбасу носить перестанет, — резонно заметила Аленка. — Тогда мы умрем с голоду…
Аргумент был весомым.
Впрочем, Евдокия не передумает… наверное.
— Но платье тебе я сама выберу. И остальное тоже. А то ты так и пойдешь, в суконном…
Евдокия кивнула.
Замуж.
Она и вправду выйдет замуж… за Лихослава, который…
…который что?
Что она вообще о нем знает?
…он ласковый и нежный. И губы у него сухие. А когда он Евдокиино имя произносит, то сердце стучит…
…чуткий…
…и десять лет провел на Серых землях, чтобы семье помочь…
…ему деньги нужны.
А Евдокия — так, приложением… и, быть может, честнее было бы с Грелем связаться, контракт подписать, чтобы он, Грель, в женины дела не лез. Она же в свою очередь и в его не полезет… и жили бы, женатыми, да каждый своей жизнью…
— Глупости какие-то думаешь, — сказала Аленка и за волосы дернула.
— Если бы…
Деньги — это не глупость, это реальность куда более ощутимая, нежели эфемерные чувства. Да и не говорил ничего Лихослав о чувствах.
Кольцо оставил, это да, но…
Евдокия повернула перстень камнем внутрь.
— Глупости. — Аленка не собиралась отступаться. — Знаешь, мне порой хочется тебя поколотить… деньги, деньги, деньги… ты ничего, кроме этих денег, не видишь.
— А что должна?
— Не знаю. Что-нибудь. Дуся, я не говорю, что деньги — это не важно. Важно.
…маменькин дом, купленный за сто двадцать тысяч лишь потому, что стоит он на главной улице, аккурат напротив мэрова особнячка…
…и шелковые обои…
…и обои бумажные, разрисованные в сорок цветов, а поверху еще золоченые…
…и полы дубовые…
…стекла в окнах заговоренные, особо прочные…
…трубы и водопровод… котел с подогревом в подвале… дрова для котла…
Деньги — это та же люстра из богемского хрусталя, которой маменька немало гордилась, потому что подобной красоты ни у кого-то в Краковеле не было, и сам мэр захаживал, любовался…
…и мебель резная, с позолотой. Аленкины любимые стулья, обтянутые гобеленовой аглицкой тканью да подложенные конским волосом…
…и наряды.
…драгоценности.
…столовое серебро и тот ужасающего вида парадный сервиз на шестьдесят персон, который хранился в сундуках.
— Я понимаю. — Аленка смотрела в глаза отражению Евдокии. — Но и ты пойми, что одно дело, когда деньги для жизни. А другое — когда жизнь за-ради денег.
Наверное.
…и все-таки точит, грызет сердце сомнение. Да, сейчас Лихо добр, а потом что будет, после свадьбы? И не выйдет ли так, что он просто возьмет Евдокиино приданое во благо собственной семьи, а ее сошлет подальше, чтобы не позориться…
— Эх, Дуся… — со вздохом Аленка отступилась, — какая ты порой бываешь упертая, сил нет. Коль сомневаешься, то не иди замуж.
Евдокия слово дала. А она слово свое держит, и… и вообще кольцо не снималось.
Это ли не знак?
И Евдокия, погладив теплый черный камень, повернулась к сестрице и велела:
— Рассказывай. |