Наклонив голову, она неслась, охваченная ужасом, задыхаясь и теряя силы. Наконец деревушка все же показалась. Иванна добежала до домика вдовы Шабалкиной, рванула дверь, но она оказалась запертой. Иванна начала тарабанить в нее изо всей силы и кричать, обернулась и в свете вновь выглянувшей луны увидела приближающегося к ней Вольфа. Он был в человеческом обличье, но его лицо было бледным, неживым, как у мертвеца, и на нем была кровь. Тут силы покинули ее, она почувствовала, как дверь за спиной поддалась, И, падая назад, девушка потеряла сознание.

6. Афганистан. Зима. 1988 год

Патрульная боевая машина пехоты осторожно продвигалась но серпантину дороги в направлении Кандагара.

Объявленное перемирие на период вывода ограниченного контингента советских войск из Афганистана не снижало бдительности бойцов, так как ценой была жизнь. Отделение сержанта Николая Лукомлина расположилось на броне, ведя наблюдение — каждый за своим сектором обзора. На вчерашнем расширенном совещании с участием всего сержантского состава замполит батальона настойчиво внушал мысль, что отдельные полевые командиры душманов всеми силами постараются нарушить перемирие и — по информации разведки — «залить кровью обратную дорогу оккупантам». Поэтому бдительность следовало усилить, чтобы не подвести себя и своих товарищей.

— На дороге лежит человек, — раздался в наушниках голос механика-водителя Нечипоренко, но Лукомлин сам его увидел и громко скомандовал:

— На броне! Готовность! — И по ларингофону водителю: — Близко не подъезжай. За два десятка шагов тормози.

Когда БМП остановилась, сержант внимательно осмотрел местность — ничего угрожающего не заметил. Место для засады было неудачное, в основном открытое пространство. Вот в двух километрах впереди, где горы подходят почти к самой дороге, словно образуя горловину, горловину Смерти — так прозвали это место, — было опасно, но там на постоянном блокпосте, еще не переданном афганцам, были наши. Повернувшись к находившемуся позади солдату, сержант сказал:

— Петро, а ну пойди глянь, что там за жмурик лежит. Его не трогай — он может быть «нафарширован».

— Не учи ученого, — проворчал тот, спрыгивая с брони.

Солдат, внимательно осматривая дорогу впереди себя на предмет мин, осторожно приблизился к лежащей фигуре в шароварах и каких-то лохмотьях.

Неожиданно фигура зашевелилась. Это был человек с бородой и всколоченными грязными волосами. Он приподнял голову и прошептал:

— Пить! Пить хочу! — И его голова снова упала на землю.

Солдат передернул затвор автомата и громко спросил:

— Ты кто? Говори!

— Пить! — Голова у лежащего дернулась.

Солдат достал флягу, наклонился и дал тому напиться. Бородатый мужчина пил жадно и выпил бы всю фляжку, но солдат не позволил ему этого сделать.

— Очухался? Теперь говори, кто ты? Как здесь оказался?

— Я Антон. Барановский. А где я нахожусь?

— Шуткуешь, парень? Где находишься? У тещи на блинах, да тут я зашел за угощением! Отвечай — кто ты, из какой части, как здесь оказался, почему на тебе этот наряд? — Он указал на афганскую одежду.

— Не знаю… Рисовал стенгазету… в дисбате… Дальше не помню… Потом горы, очень хотелось есть и пить. Но больше пить… Вышел здесь на дорогу…

— Ладно. Пошли — наш особист с тобой разберется.

— Не могу… Я, похоже, ранен… Спина… Сил уже нет…

— Не можешь встать, тогда ползи.