Рядом. За спиной. Муторные, липкие мурашки; как она не почувствовала приближения?..

— Не волнуйся… Я не собираюсь тебя трогать.

— Вы меня уже тронули, — сказала она шепотом, не оборачиваясь. Хотя могла бы и не дерзить.

— Извини, — сказал Великий Инквизитор города Вижны. И, кажется, сделал шаг вперед, потому что Ивга мгновенно ощутила и тошноту, и слабость — правда, в каком-то щадящем, придавленном варианте. Вероятно, он умеет этим управлять.

— Я хочу уйти, — сказала она, прижимаясь спиной к стене — как раз под жалобной яблоневой веткой. — Можно?

— Можно, — неожиданно легко согласился инквизитор. — Но я бы на твоем месте дождался утра. Как-то это… мелковато. Смахивает на бегство. Да?

— Да, — она кивнула, прижимая свою сумку к груди. — Что вы будете со мной делать?

— Лично я — ничего, — в голосе инквизитора ей померещилась укоризна. — Но если ты в течение недели не станешь на учет — тебя могут наказать. Общественными работами в компании подобных тебе, неинициированных, но в большинстве своем обозлившихся и несимпатичных. Зачем?..

— Вам-то что, — сказала она в стену. Тошнота подбиралась все выше — еще чуть-чуть, и разговор с инквизитором прервется самым непотребным образом.

— Куда ты пойдешь? Темной ночью, на шоссе?

Она дышала часто и глубоко. Ртом.

— Если… — каждое слово давалось с усилием. — Вы… предложите подвезти меня до города… то я откажусь.

— Зря, — констатировал инквизитор. — Но — дело твое… Иди.

Она забросила сумку на спину; тень ее походила на старого больного верблюда.

— Ивга.

Она подавила в себе желание обернуться; в ее опущенную руку скользнул жесткий картонный прямоугольник:

— Если возникнет надобность… А она-таки возникнет. Не побрезгуй, возьми и позвони. В конце концов, я Назара… помню вроде как с пеленок. Я к нему в какой-то степени привязан… Я смогу тебе помочь ради него. Не будем делать глупостей, да?

— Да, — сказала она хрипло.

Миновала калитку — калитку ее бывшего будущего дома!.. Прошла мимо дома соседей; на втором этаже из-за тонкой шторы интимно проглядывал ночник, и о чем-то вполголоса бормотал магнитофон. Вероятно, о вечной и верной любви.

Ивга подавила в себе очередной всплеск отчаяния; остановилась под фонарем, с усилием разжала намертво стиснутую, мокрую ладонь.

«Великий Инквизитор Клавдий Старж, Вижна. Дворец Инквизиции, приемная, телефоны… Домашний адрес: площадь Победного Штурма восемь, квартира четыре… Телефон…»

Ивга сглотнула; с трудом скомкала немнущийся картон и засунула в щель между фонарным столбом и чьим-то вычурным забором.

На ладони остался красный прямоугольник воспаленной кожи. Будто от ожога.

Рейсовый автобус посетил ее на рассвете, когда она уже перестала ждать.

Продремав несколько часов на остановке, на жестком сидении пустого павильончика, она проснулась от холода и сплясала на влажном шоссе некое подобие зажигательной мамбы; жаль, что Назар не был свидетелем этой пляски отчаяния. Прыгая на скользкой дороге, Ивга молча высказала миру свое нелестное о нем мнение.

Так случилось, что она обессилела и согрелась одновременно; в этот самый момент судьба милостиво потрепала ее по щеке: из-за далекого поворота выглянул автобус, красный, как осенняя рябина.

В салоне было тепло, даже душно; по узкому коридору между мягких спинок и дремлющих людей Ивга пробралась в самый конец автобуса и уселась на пустующее сидение рядом с унылой женщиной, чье лицо до глаз утопало в отвороте теплого свитера.