А меня накрыл дурманящий запах свежезаваренного кофе.

— Лучше кофе.

— Кофе так кофе, хотя это не тот напиток, который следует употреблять с нейролептиками, — усмехнулся он, но отмерил мне изрядную порцию молотого кофе и залил его кипятком.

Непередаваемый аромат напитка ввел меня в состояние, близкое к блаженству, и меня охватило нетерпение — захотелось поскорее ощутить его вкус, так что я даже забыла, зачем пришла. Мартин снисходительно улыбнулся — видимо, понял мое состояние, — и все же возвратил меня с небес на землю. У него был пристальный, оценивающий взгляд любителя женщин, героя-любовника, и это меня волновало.

— Ты в гости или по делу?

Решила сразу взять быка за рога, ведь прямые вопросы требуют таких же прямых ответов.

— Хотела узнать, как долго мне еще здесь находиться. Думаю, вы убедились, что я психически здорова и нейролептики мне скорее вредят, чем приносят пользу.

— Почему же тогда я не отменил их? — Уголки губ у него дернулись, и улыбка стала ироничной.

— Не исключено, что на вас оказывают давление, требуют меня здесь придержать. Я права?

— Ты считаешь, что полностью здорова и тебя необходимо выписать?

— В этом у меня нет сомнений.

— А у меня есть.

— Я вам уже рассказывала, что нервный срыв, ставший поводом поместить меня в психиатрическую больницу, был спровоцирован каким-то препаратом.

— Тебе его подсыпали в кофе, после чего ты стала неадекватно себя вести.

— Точно! Это был единственный раз, ни до того, ни в больнице со мной такого не происходило.

— Ты в этом уверена?

— Абсолютно.

Врач встал и достал из шкафа пухлую папку. Я напряглась, успев заметить, что это моя история болезни. Открыв ее, он вынул и показал мне прошитую стопку листков.

— А как же это? Первый приступ болезни у тебя произошел весной прошлого года в Санкт-Петербурге. Тебе была оказана помощь врачом-психиатром.

— Так это же… — Я испуганно замолкла, ведь, рассказав ему, как все было, тем самым подтвердила бы свой диагноз. Несомненно, при всей неприязни ко мне Любо мог пойти на это лишь по указанию Мануеля.

— Но это было только начало. Серьезный приступ с проявлением агрессии случился у тебя, когда ты находилась в Перу, где была даже госпитализирована на несколько месяцев. Вот история твоей болезни. Испанского языка я не знаю, но тут имеется перевод резюмирующей части. Ты провела в психиатрической больнице с перерывом между двумя госпитализациями в общей сложности четыре месяца.

— Это сфабриковано! Все неправда, как и то, что касается заболевания в Санкт-Петербурге!

— Опять кто-то что-то подсыпал тебе?

— Гораздо проще: бумаги подделаны.

— Кому это надо? Ты такая важная шишка, что даже фабрикуют историю твоей болезни за границей? Поясни. — Мартин уставился на меня выжидающе, с серьезным видом, но в глубине его глаз я увидела смешинки: он не верил мне.

Мануель как следует постарался: что бы я ни говорила, это будут только мои слова против бумаг с печатями. Если бы содержащуюся в них информацию проверили, думаю, обнаружили бы, что это фальшивки.

— С чего бы частный психиатр и перуанская клиника стали пересылать сюда эти выписки? Не кажется вам это странным? Откуда такой интерес к больной? — «Неужели ему самому не показалось это подозрительным?» — подумала я.

— Обязательно спрошу у главного врача. Но, если принять во внимание пики обострения твоего заболевания и кратковременные периоды затишья, ты еще нуждаешься в лечении — непродолжительном.